Застава в огне
Шрифт:
Полковник невесело подумал, насколько Мансур близок к истине. Только он еще даже не подозревает, какого рода проблемы поджидают его.
— Проблемы у тебя уже начались. Я, в общем-то, потому тебя и вызвал.
По тону, каким это было сказано, капитан с легкой тревогой ждал продолжения. Однако полковник не успел ничего сказать, как дверь приоткрылась и в кабинет заглянул особист Адамов:
— Разрешите присутствовать, товарищ полковник?
— Заходи, Борис Борисович, присаживайся.
Майор вошел с папочкой в руках и уселся напротив Аскерова.
— Вот такое у нас, прямо скажем, заковыристое дело… — произнес Алексей Григорьевич и взглядом призвал на помощь Адамова.
— Хотите, чтобы я начал, Алексей Григорьевич?
— Да, давай лучше ты.
Аскеров с напряжением ожидал, что сейчас последует. Неизвестность — хуже всего. Он даже представить себе не может, какой сюрприз ему уготован, но, судя по всему, не из приятных.
— Тут такая проблема возникла… — сказал особист. — Мы тебя, Мансур, давно знаем и ценим давно. И никогда претензий к тебе не было. Ну, кроме отдельных моментов.
Он повернулся за поддержкой к начальнику штаба, но полковник досадливо отмахнулся, не желая вспоминать «отдельные моменты»: мол, ерунда все это, говорить не о чем. Адамов же насупился и посуровел. Он постепенно входил в роль дознавателя. Процедил чуть ли не по слогам:
— А вот сейчас уже не ерунда. Сейчас разбираться надо.
И он рассказал Аскерову про те сенсационные сведения, которые принес с того берега журналист Стольников. По словам особиста, получалось, что мирные афганцы, не имеющие отношения к боевикам, настолько хорошо отнеслись к скрывавшемуся от моджахедов российскому журналисту, что сомневаться в их искренности и добром отношении к нашей стране вообще и к пограничникам в частности не приходится.
Огорошенному Мансуру приходилось вжиться в свое новое положение — человека, подозреваемого в предательстве. Это было выше его сил.
Начальник штаба и особист, потупившись, молчали, словно родственники на похоронах.
— Алексей Григорьевич, вы же только что говорили со мной как с начальником заставы… — обратился капитан к Гонецкому.
— Говорил и буду говорить. Наверняка тут получилась какая-то накладка или провокация. Однако ты нас тоже пойми: мы обязаны реагировать на подобные, пусть даже самые нелепые сигналы. Ты же сам пограничник, знаешь специфику нашей службы. Пожалуйста, отнесись к этому как к необходимой формальности.
Адамов сказал:
— Данные анализировали, ты уж поверь, капитан, не на нашем уровне. Вывод такой, что информация объективная.
— Как вы это докажете?
— Что — мы? Расследование докажет.
— Или опровергнет, — убежденно добавил полковник, давая понять присутствующим, что он всецело находится на стороне Мансура. А тот спросил:
— У меня будет обыск?
— Да, — подтвердил майор. —
Мансур выглядел по-настоящему подавленным:
— Что мне сейчас делать?
Полковник задумался, покручивая ус. Потом сказал:
— Официально ты будешь считаться в отпуске. Заставу пока примет твой заместитель, Клейменов.
— А могу ли я, учитывая военную опасность, остаться на заставе?
— Как раз, учитывая опасность… — начал было Адамов, однако полковник решительно прервал его, сказав Мансуру:
— Под мою ответственность — можешь.
Такой выпад начальника штаба не понравился майору, тем не менее он сделал хорошую мину при плохой игре, фальшиво сказав:
— В конце концов, ничего не найдем, и опять все будет нормально.
— Нормально уже никогда не будет, — не слишком доброжелательно ответил Мансур осипшим от волнения голосом.
— Да ладно тебе, капитан! — с наигранной бодростью воскликнул полковник. — Не раскисай. Где наша не пропадала! Поверь, мне сейчас не лучше, чем тебе. И Борису Борисовичу тоже несладко.
Адамов кивнул:
— Да уж. Поверь, никто тебе зла не желает.
Его слова прозвучали не столь искренне, как у полковника.
— Откуда же оно тогда берется, зло? — посмотрел на майора Мансур.
— Об этом ты Аллаха спроси, — хохотнул тот. — Ты же у нас, капитан, мусульманин. Причем единственный.
«Куда же могли деться эти двое?» — недоумевал Ратников. Пограничники уже битый час прочесывали окрестность и пока безрезультатно. Даже намека нет на какое-либо присутствие посторонних.
Чтобы сбить инерцию невезения, лейтенант устроил привал. Пусть ребята подкрепятся и чуток отдохнут. Собаку тоже покормить нужно. Лейтенант решил посоветоваться по поводу дальнейшего маршрута с опытным Рахимовым, и тот безапелляционно заявил:
— За этой горой встретим спецназ. Или даже раньше, если они быстро идут.
— А куда же эти двое делись?
На этот вопрос у сержанта тоже были два варианта ответа:
— В щель какую-нибудь заползли. Или проскочили. Бывает.
— Но ведь душман сказал, что они только что прошли.
— У «духа» уже не спросишь. Мало ли что он там сболтнул. Если начальство прикажет искать сутки — сутки и будем искать.
Лейтенант кивнул на боковую тропу, уходящую к вершинам скалистой гряды.
— А эта тропа куда ведет? Может, там поискать?
— Жердев объяснял, что это тропа в никуда. Там скалы над дорогой. Спуститься вообще нельзя.
— Альпинисты везде спускаются. Вдруг они из той породы?
— Этого мало. Там не только люди, есть и машины. С воздуха тоже заметить могут.
Словно подтверждая его слова, неподалеку над вершинами пролетел вертолет. Подошел Раимджанов с овчаркой. Услышав окончание разговора лейтенанта и сержанта, он предложил пойти по загадочной тропе с Шерифом. Если там были чужаки, собака почует.