Застенец
Шрифт:
– Зеркало, – ответил я, и тут же спохватился, вспомнив слова Разумовского. – Правда, использовать его не пришлось.
И тут же поспешил перевести все стрелки на кого-нибудь еще.
– Ну а ты, Елизавета Павловна, чем отличилась?
– Вещим сном, – грустно призналась девушка.
– Погоди, – встрепенулся Горчаков. – Так это же заклинание из школы Вестников.
– Да, – кивнула Дмитриева. – Меня даже забирали к ним в Кронштадт на стажировку. Только безуспешно. Но знаете что, я думаю, что у нас всех просто черная полоса. И когда-нибудь она
– Было бы здорово, – ответил я. – Судьба мне неплохо задолжала за все время. Ладно, дамы и господа, прошу меня извинить, но мне надо отлучиться. Не ждите, я надолго.
– Николай, куда ты? – с легкой досадой посмотрела вслед Лиза.
– В уборную, – ответил я. – Не при дамах будет сказано, но что-то не пошла мне капуста.
А сам прислушался к себе. «Прошу меня извинить», «надо отлучиться». Тьфу ты, понахватался же.
На самом деле ни в какой туалет мне не нужно было. У меня желудок такой, что гвозди может переваривать. Те самые, которые мы делали. Просто я все это время искоса поглядывал на Самарина. И вот именно сейчас тот поспешил к выходу. А я рванул за ним.
И даже испугался, что потерял того в толпе коричневых мундиров в коридоре. Хорошо, что пацан обернулся, блеснув своими очками. Теперь я уже не сводил с него взгляда. Кстати, я ведь даже не знаю, как его зовут.
Самарин поспешил на второй этаж, где уже было относительно потише. Вообще, в лицее все оказалось устроено просто. Чем круче ранг обучающихся, тем на более высоких этажа они учатся. Поэтому на первом и в подвале обычно было не протолкнуться. Большую часть юнкеров составляли «семерки». Про четырнадцать нулевок, как назвал нас Протопопов, я молчу.
Между тем Самарин поднялся на третий этаж и судорожно вздохнув, будто готовился к самому плохому, направился к туалету. Серьезно? Это даже не смешно. Я же говорю, в чем-то миры совсем не отличаются друг от друга.
Хотя, это аристократы придумали неплохо. Сюда вряд ли кто поднимется отлить, можно вдоволь поиздеваться над «лохом». Интересно, что такого им сделал Самарин?
Я постоял еще немного, ожидая самого главного. И дождался. С противоположной стороны поднялась знакомая троица, двинувшись в туалет. Они прошли, окинув меня пристальным взглядом. А я даже не посмотрел на них, в течение минуты завязываю то и дело развызывающийся шнурок на штиблете. Выждал еще секунд десять, после чего направился вслед за троицей.
Как оказалось, весьма вовремя. Потому что именно в этот момент Самарин уже косплеил супермена – оторвался от земли и показывал, как он может летать. Правда, при помощи того самого аристократа, который и позвал его сюда поговорить по душам. Последний страховал очкарика, взяв за грудки.
Все четверо недоуменно посмотрели на звук открывающейся двери. Правда, если благородные с явным раздражением, то в глаза Самарина читалась надежда. Не боись, все нормально будет.
– Ты? – спросил самый главный, видимо, узнав. Ну да, я местная рок-звезда. Хоть временно и оказался за бортом.
Вообще, выглядел он до
– Чего здесь забыл? – добавил благородный юнкер.
– Справить нужду. Или вы, господа, против?
Самарин после непродолжительных колебаний был поставлен на пол. Ну вот, не стать тебе суперменом. А аристократ мотнул головой в сторону унитазов. Кстати, последние меня немало позабавили. Они были странной приплюснутой формы, а стульчаки на них и вовсе сделаны из темного дерева. Что называется, умели раньше жить красиво.
И что более интересно, с начала учебного года я ни разу не видел в туалетах срач. Скажу больше, тут даже мочой не пахло никогда. Правильно, наверное, Булгаков писал: разруха не в клозетах, а в головах.
– Ты там долго еще?
Я буквально спиной чувствовал, как кипит от негодования заводила. Удивительная у тебя Куликов способность выводить из себя всяких мажоров.
– Господа, у меня очень тонкая душевная организация мочевого пузыря. И, пожалуйста, отвернитесь, я стесняюсь.
Еще минуты через полторы, наконец я застегнул ширинку и вернулся к честной компании.
– Теперь катись, – чуть ли не плясал от злости мой оппонент.
– А как же руки помыть? – деланно удивился я. – Господа, где же ваши манеры?
– Мой, – сквозь зубы процедил аристократ.
И тут я продемонстрировал, что значил скрупулезный подход в вопросах гигиены. Была бы моя воля, этот брусок мыла в крохотную щепку превратил. Но всему хорошему приходит конец.
– Теперь вали!
– Не так быстро. У меня тут возник вопрос, пока я справлял нужду и мыл руки. Что же такие уважаемые господа явно из хороших семей ведут себя, как последние гопники?
– Кто? – не понял благородный.
Ну да, у них же гопников, наверное, и не было. Вот они сложности межмирового общения.
– Как шакалы себя ведете, короче.
– Как ты нас называл? – теперь глаза благородного налились кровью. Слава богу, нашлись общие точки соприкосновения.
Он стал перебирать пальцами, явно собираясь сделать что-то плохое. Пришлось предупредить, чтобы мой новый знакомый не делал глупости.
– Вы же помните, что применение атакующих заклинаний на учащихся разрешается лишь для защиты собственной жизни?
– А мы скажем, что ты напал на нас, – ухмыльнулся аристократ.
– Все бы ничего, вот только я нулевка, – пришлось улыбнуться в ответ. Пусть и неискренне.
– Точно, – раздался писклявый голос Крысы из-за спины заводилы. – Его же в подготовительную группу определили.
– Ну что ж, – пожал плечами благородный. – Тогда придется по-старинке. Зубарев, займись им.
Здоровяк с лицом, лишенным всякого осмысленного выражения, шагнул из-за спины аристократа, демонстративно потирая кулаки. И тут я снова улыбнулся. Только на этот раз даже не думая притворяться.