Застрявший в Кишке
Шрифт:
– Да сколько можно! Не виноват я!
Кричащий невольник со спутанными волосами вцепился в прутья, будто в припадке. Довольно крепкий малый, судя по разодранной одежде – далеко не бедняк. Только вот он явно замер на грани безумия, и вот-вот готовился через неё переступить. Отчаянье, плескавшееся в его глазах, можно было намазывать на хлеб.
– Ублюдки, ненавижу-у-у…
По его грязному лицу стекали извилистые дорожки слёз, растворяясь в короткой бороде, напоминающей эспаньолку.
– Их банда пыталась обокрасть мелкого ростовщика, – пояснил консультант,
– Это не я… – сорванным голосом прорычал преступник.
– Да кого это волнует, мудак, – донеслось из соседней клетки. – Заткнись и сдохни достойно.
Я пригляделся, но так и не смог понять, кто там сидит. Какая-то бесформенная груда тряпок.
– Эй, кто там такой смелый?
– Тебе, мудак, какое дело? – буркнула куча в ответ. – Ищешь себе свежего мяса, так ищи себе дальше.
– Нет, надо было ему и правда язык отрезать, – сокрушённо покачал головой консультант. – А ну встань, когда с господином разговариваешь!
Стоящий у него за спиной надзиратель для острастки многозначительно постучал палкой по решётке. Груда тряпья зашевелилась и со странным щёлканьем стала расти, пока не превратилась в роя весьма странной расцветки, облачённого в рваные лохмотья. В отличие от всех остальных инсектоидов, этот оказался серо-пурпурного цвета с серебристыми подпалинами, вместо уже привычных коричневых. Судя по относительно человекоподобному черепу, это был принц. Исхудавший настолько, что по нему можно изучать нечеловеческую анатомию.
– Окранова шкура, это ж южник! – присвистнула Двойка. – Откуда он тут?
– Понятное дело, с юга, – с заметным раздражением ответил работорговец. – На границе постоянные стычки с ними. Армия делает карательные рейды, да что толку. Даже рабочие особи у них годятся только для драки. Ни в какую не хотят работать, не то что западные…
– Слабаки, – презрительно процедил инсектоид. – Мы лучшие!
– В общем, кто не сдох и не совсем сошёл с ума, отправляются в ямы, – продолжил консультант. – Это рабочие и реже воины. Умники же почти всегда умирают в неволе. Редкий экземпляр, между прочим!
– Чего ж он у вас в закутке пылится? – тут же парировал я попытку поторговаться.
– С покупкой возникли… Сложности. Этот экземпляр оказался слишком своенравный. Ни голодом, ни порками полного послушания добиться не удалось. А без языка его сложнее продать. Но всё к тому идёт.
– Насколько я слышала, у всех крупных коллекционеров уже есть свои южники, – небрежно проронила Двойка. – Он у вас просто от голода подохнет.
– Да у меня скорее голова взорвётся от его воплей, – кивнул рой в сторону беспокойного соседа. – А самое идиотское, что он и правда не виноват. Только это не даёт ему право так орать.
– С чего ты взял? – тут же поинтересовался я.
– В розыскном листе написано, что убийца – беспалый. У этого же мудака всё на месте, к сожалению.
– Видите, он ещё и грамотный! – с гордостью произнёс работорговец. – А вот с пальцем и правда накладка вышла. Придётся
– Суки-и-и… – обречённо завыл приговорённый.
– Сколько хотите за южника? – решился я, наконец.
– Дешевле тридцати отдать никак не могу, уж простите, – развёл руками консультант.
– Не интересует.
Инсектоид, вкинувший было голову, снова поник.
– Двадцать пять! – взмолился торгаш.
– Десять, и я готов подумать.
Тут уже в меня вцепилась Двойка, яростно сверкнув глазами.
– Чего тут ещё думать, Рю? Ну ладно стряпуха, она хоть стоит дёшево, но от этого хмыря на палочках какой толк?! Да ещё за десять блядских тысяч!
– Пятнадцать, – осторожно поправил её продавец.
– Заткни хлебальник! – рявкнула на него наёмница так, что даже надзиратели невольно попятились. – Рю, послушай меня. Что мы с ним будем делать? За деньги всяким дурачкам показывать? У нас нет времени страдать всякой хернёй…
Но я уже не слушал заместительницу, обратившись ко второму заключённому, что тихонько бился головой о прутья.
– Раз ты не убийца знати, то кем будешь по жизни?
– Честный вор, – тихо ответил страдалец.
– Забавно. А такие бывают?
– Я никогда не отбирал последний кусок у бедных.
– Ну да, потому что у богатых забрать можно гораздо больше, – усмехнулся я, протянув ладонь молчавшему до поры Сторку. – Есть что-нибудь тонкое и длинное?
Кузнец покопался в заплечном мешке, который он был вынужден таскать из-за отсутствия карманов в броне, и выудил кусок проволоки для быстрой починки кольчуги. Я бросил находку через прутья, и та звякнула об пол рядом с ногой заключённого. Честный вор с изумлённым лицом повёл рукой, и проволока мигом исчезла.
– Значит так, Робин Гуд, слушай меня внимательно. Если успеешь открыть дверь до того, как мы всё оформим и уйдём, пойдёшь с нами.
– Так нельзя! – замотал головой пришедший в себя работорговец.
– Он всё равно не тот, кого разыскивают, – напомнил я ему. – Вы можете откромсать ему хоть все пальцы, но это не поможет. Перед следователем придётся извиняться за беспокойство. А так, нет человека – нет проблем. Я готов взять обоих за пятнадцать, но это окончательная цена. Она не обсуждается.
Двойка издала рассерженное шипение, на зависть любой пустынной гадюке, а у консультанта забегали глаза.
– Если он что-нибудь здесь сломает…
– Останется сидеть дальше, – добавил я, выразительно покосившись в сторону невольника, отчего тот вздрогнул. – Доплачивать не собираюсь.
Тара готова была вот-вот взорваться, но перечить не стала. Она грубо подхватила за цепь обалдевшего роя, который с заметным трудом выбрался из камеры, и потащила его к конторке для оформления бумаг, ругаясь на чём свет стоит. Обнадёженный вор тем временем прильнул к замочной скважине, как к любимой жене после долгой разлуки. И не успели надзиратели расковать ноги беженке, как он с радостным возгласом распахнул дверь, скрипнув ей на весь барак. Надзиратели проверили замок, но тот без проблем защёлкнулся обратно.