Засыпайка в рыбацкой деревне

Нормет Дагмар

Да, но как найти эту Кясму?

Вообще-то в дедушкином кабинете никого не было, но вдруг его дверь отворилась и так же бесшумно закрылась. Вслед за тем стул подъехал к высокой книжной полке, закрывающей всю стену, и толстая книга в красно-коричневом переплете, пролетев по воздуху, приземлилась на письменном столе.

— Эн-ци-кло-пе-дия, самая умная книга на свете, — рассуждал Засыпайка. — В ней про все написано. В ней и про Кясму должно быть.

И, правда, было.

— Кясму, поселок на берегу бухты Кясму, на одноименном полуострове, — прочитал Засыпайка. — Сто тридцать пять

жителей.

А где находится бухта Кясму? Ага! — бухта Кясму расположена на северном побережье Эстонии между полуостровами Кясму и Верги. И он отыскал на карте крошечную точку в Северной Эстонии, на берегу Финского залива. Железной дороги там не было, зато было шоссе.

— Значит, добираются туда на автобусе, — подумал Засыпайка.

И тут в кабинет вошла мама Мати, увидела раскрытую энциклопедию и в испуге замерла. Она только что вытирала пыль с дедушкиного стола и знала точно — никакой книги там и в помине не было. Дедушка уже вторую неделю путешествует на своем научном судне, и пока его нет, в комнату никто не заходит. Сейчас в доме пусто — как же книга перелетела с полки на стол?

Пока она ломала голову над этой загадкой, Засыпайка уже перенесся в Кясму.

История вторая,

в которой идет проливной дождь, дедушка с бабушкой спасают сети, а Тупс летает

— Завтра, если будет хорошая погода, сможешь пошлепать по воде.

— Будет — не будет!.. Бабушка повторяла это «если будет» изо дня в день, и Мати знал эти слова наизусть. А хорошей погоды все не было и не было.

Проснувшись сегодня утром, он даже побоялся выглянуть в окно. Лежал с закрытыми глазами и прислушивался. В доме тишина. А за окном что-то шумело. Но что? Мати очень хотелось, чтобы это шелестела старая береза у колодца. А еще Мати очень хотелось, чтобы это шумело море за калиткой.

Уже целую неделю он жил у бабушки и дедушки в Кясму, и все семь дней лил дождь, дождь, дождь. Зачем Мати сюда приехал — чтобы с утра до вечера сидеть в доме?

Да что об этом говорить, или даже думать. И не глядя Мати знал, что там, во дворе шумит. Не старая береза у колодца и не море за калиткой. Это надоеда-дождь стучит в окно, и с крыши срывается в бочку пенный водопад.

И сегодняшний день потерян! Едва слышно скрипнула дверь, и вошел Тупс. Мягко ступая, он приблизился к кровати. Остановился, склонил голову набок и приподнял ухо. Потом склонил голову на другой бок и приподнял другое ухо. Тупс приглядывался: спит хозяин или уже проснулся? Глаза закрыты. Выходит, спит. Тупс прислушался: дышит совсем не как во сне. Выходит — проснулся.

— Хозяин спит! — говорили Тупсу его глаза.

— Хозяин проснулся! — утверждали его уши.

Чтобы разобраться в этой путанице, Тупс лизнул пятку, которая выглядывала из-под одеяла. В ответ большой палец ноги почесал щенка за

ухом.

— Хозяин проснулся! — обрадовался Тупс и — хоп! — на кровать, прямо в объятия Мати.

— Вставать, лежебоки! — раздался бодрый голос бабушки Салме. — Умываться и завтракать!

— Погода — дурацкая, — протянул Мати, не поднимаясь.

— Да какая нам разница, что там, на небе делается, нам-то что! — Бабушка стянула с Мати одеяло и усадила его. — С добрым утром, ваше городское благородие!

Мати нахохлился.

— Яне городское и не благородие! — проворчал он. — Я теперь такой же деревенский, как дедушка Элмар и ты.

— Дедушка сегодня в четыре утра уже был в море, сети выбрал. Он и кофе уже попил. Сейчас сети высвобождать пойдем, а ты все разлеживаешься.

Освобождать сети! Сон как ветром сдуло, а вместе с ними плохое настроение.

— Бабушка, здесь была пираты?!

— Какие пираты?!

— Ну, те, которые унесли наши сети!

Бабушка с размаху уселась на кровать и захохотала. Она смеялась, не переставая, а из глаз у нее текли слезы.

— Бабушка, ты плачешь? — испугался Мати.

Бабушка обняла внука за плечи, серьезно взглянула на него и опять засмеялась.

— Ох, и шутник ты, городской… Какие пираты! Теперь их только в кино или по телевизору увидишь.

Мати был ужасно разочарован.

— Сама же сказала — надо сети освобождать!

— Мойся, ешь свою кашу, пей молоко, а потом приходи смотреть, что там с сетями.

Из сарая, где хранились сети, доносилась музыка. Мати отворил дверь и вошел. Пахнуло морем. На полке у дверей, между корзинами и бидонами, стоял маленький радиоприемник.

Дедушка и бабушка сидели на скамеечках друг против друга. На дедушке были высокие рыбацкие сапоги и негнущийся резиновый фартук оранжевого цвета. Бабушка тоже надела резиновый фартук и желтые резиновые перчатки. Между ними стоял большущий старый ящик, а в нем — сети, в которых запуталась рыба. Дедушка с бабушкой вытягивали из ящика мокрую сеть прямо себе на фартуки, высвобождали запутавшуюся в ячейках камбалу и бросали ее в корзину, уже наполовину заполненную рыбой.

Мати поразился, до чего ловко распутывали сети большие, продубленные ветром и морской водой дедушкины руки, как разбирали перекрутившуюся снасть. Сеть плавно стекала дедушке на колени, а оттуда — в другой ящик, с пустыми сетями.

— Вот тебе, Мати, и пираты, — сказала бабушка.

— Сами, без всяких пиратов управляемся, — усмехнулся дедушка. Значит, бабушка уже все рассказала.

Мати и ухом не повел.

— Иоганн Штраус, «Весенние голоса», — сказало радио. И радостные звуки наполнили просторное полутемное помещение.

— Ти-ри-ли, ти-ри-ла-а, ти-ри-лул-ле-ла! — подпевала высокая женщина, прислонившись к дверному косяку. Это была Алина с хутора Лиллесалу. Она ходила на хутор Кивинэеме покупать яйца и свежую рыбу. — Что за волшебство в этом вальсе? Даже мои старые ноги — и те в пляс просятся, — сказала седая женщина на удивление молодым голосом. — Ну что, Мати, покружимся?