Затаившийся у порога

Ли Эдвард

Клубы чёрного дыма, казалось, поднимались вверх от пола.

"Огонь! Хижина горит..."

Но потом, присмотревшись, она поняла, что это не мог быть дым.

Дым не пахнет мясом.

–  На самом деле это не дым, - пояснил Фрэнк из кабинета. - Ты можешь думать об этом как о газовой фазе сточных вод...

Клин света увеличился, когда дверь кабинета со скрипом открылась. Огромная тень стояла в клине, затем быстро сжалась, когда Фрэнк вышел. Он посмотрел на Хейзел на кровати.

–  Это поток проводимости, Хейзел, - он усмехнулся, -

от заклинаний.

"Заклинаний", - мысленно повторила слово Хейзел.

Даже в своём трепете она нахмурилась.

–  Кто ты, по-твоему, такой? Ван Хален? Фрэнк был в тёмных очках, несмотря на скудный свет в комнате.

–  А что, похож? - сказал он и рассмеялся.

–  А при чём здесь заклинания?

–  Заклинания, Хейзел - оккультные теоремы, управляющие угловыми инвариантами поверхности Сияющего Трапецоэдра, - он наклонился и потёр её голую ногу. - Ты знаешь, что это такое, не так ли? Сияющий Трапецоэдр?

Хейзел собиралась согласиться, собиралась сказать ему, что нашла его и заперла в машине, но потом отказалась от своего утверждения, сама не зная почему. Вместо этого она предпочла неполную правду.

–  О, этот красный драгоценный камень на компьютере Генри. Файл 1. Я видела его картинку. Что это за хрень?

–  Что это за хрень? - пробормотал он. Он был одет в брюки цвета хаки, мокасины и рубашку с короткими рукавами, вывернутыми наизнанку. Волосы у него были растрёпаны, и в целом он выглядел усталым и грязным. - Тебе не нужно знать, потому что ты никогда не поймёшь. Ты просто легкомысленная и сексуальная маньячка.

–  Ну, спасибо...

–  Генри струсил, как и мой отец. Вот он и выбросил его, мудак. Система работает в последовательности 33, но без этого кристалла у нас есть только 32. Это уменьшает коэффициент мощности на десять в 32-й степени.

Хейзел ухмыльнулась своему замешательству.

"О чём он говорит?"

–  Разве ты не видишь? Генри знал, что обломает нас. Вот почему он избавился от кристалла.

Хейзел нервно вздохнула.

–  Фрэнк, это не похоже на сон. Это кажется реальным.

–  Трижды хвала Богу, хм-м-м? За создание человеческого разума и всех его десяти триллионов синаптических связей. Невероятная работа - иметь возможность делать все эти вещи и при этом создавать сны с такой ясностью, точностью и такой абсолютной достоверностью, что мы даже не верим, что это сны, - его рука скользнула вверх по внутренней стороне её бедра, погладила пышные волосы на лобке, а затем сжала её промежность. - Это было реально?

–  Да! - закричала она.

–  Но как это может быть? Если бы это было на самом деле, Соня проснулась бы. Ты знаешь, что иногда у тебя очень мерзкий голос? - он фыркнул. - Это напоминает мне о моей матери, что, я думаю, является одной из многих причин, по которым ты мне никогда не нравилась.

–  О, просто здорово это слышать, Фрэнк!

–  Вот эта, с другой стороны... - он подошёл к Соне, спящей на боку. Он толкнул её на

спину, затем опустился на колени на кровать. Его пальцы спустили бретельки её ночной сорочки, затем он поднял большие выпуклые груди. - Боже, какие классные сиськи, не так ли? Дерьмо, - он играл с ними, увлечённый. - Я люблю эти сиськи, Хейзел, но проблема в том, что я чертовски ненавижу всё остальное, что к ним прикреплено.

–  Ты действительно дерьмовый человек, Фрэнк.

–  Ага, - усмехнулся он. - Я такой. Но, наверное, я просто любитель больших сисек. У тебя таких нет и никогда не будет. Я всего лишь пару раз помял её сиськи, а потом я узнаю, что мы типа влюблены друг в друга, и у нас должен быть ребёнок, - он натянул ночную рубашку на вздувшийся живот Сони и скривился от отвращения. - Надо было сделать аборт пузатой плаксивой машине.

–  Фрэнк! Это ужасно!

Его брови приподнялись над оправой солнцезащитных очков.

–  Подумай о том, что ты только что сказала. Ужасно, что я это говорю?

–  Да!

–  Но это твой сон, Хейзел, как и сказал тебе толстяк в другом сне. Это твой разум вложил эти слова в мои уста, так что же это на самом деле означает? Значит ли это, что я ужасен? - он большим пальцем раздвинул половые губы Сони, затем ухмыльнулся. - Нет. Это значит, что ты ужасна.

Хейзел разочарованно выдохнула.

–  Этот сон хреновый, Фрэнк. Я просто хочу, чтобы он закончился.

–  Конечно, ты хочешь, - он вернулся к Хейзел. - Но, посмотрев на большую, вздутую ламантиновую грудь моей невесты, у меня вдруг появился грифель в карандаше, если ты понимаешь, о чём я, - теперь он стоял рядом с Хейзел, ближе.

Именно тогда Хейзел заметила странность: его дыхание.

Всякий раз, когда Фрэнк говорил, изо рта его, казалось, исходил туман, как при разговоре в холодную погоду.

Только это дыхание-туман было чёрным, как копоть.

–  Почему твоё дыхание... - начала она.

–  Просто больше потока проводимости, - он ещё резче улыбнулся сквозь чёрный оральный туман. - Заклинания меняют валентность проксимальных молекулярных цепочек - это всё геометрия, Хейзел, - и одним из многих результатов является направленный выход. Возможность. Он включает инверсивную модель квадратичной поверхности в угловых гиперболических вариантах. Например, прямо сейчас ты, вероятно, чувствуешь, что на тебе лежит невидимая водяная кровать, верно?

–  Да!

–  Ну, посмотри на это, - он наклонился, - если я засуну палец, всего один палец, тебе за голову и подниму...

Он так и сделал, и голова Хейзел приподнялась над кроватью, словно мгновенно стала невесомой.

–  Видишь? Мои мозговые волны - мои мысли - манипулировали желаемой обшивкой.

Его палец продолжал поднимать её голову, затем спину, пока она полностью не села, а затем...

Он продолжал направлять палец, теперь вперёд и вниз. Через несколько мгновений она наклонилась, и её спина согнулась...