Затаившийся у порога
Шрифт:
Автомобильный гудок просигналил; Эштон увидел старый пикап с несколькими деревенскими типами внутри. Он помог старику убрать его чемодан на заднее сиденье. Затем старик протиснулся в машину.
– Может быть, тебе нужно быть здесь, но, сынок, будь осторожен вокруг всего этого. И будь уверен, что тебе надо уезжать.
Грузовик с грохотом уехал, но не раньше, чем Эштон заметил такое же алое кольцо на пальце обветренного водителя.
Поднималась вонь, странная... как свежее мясо и тухлое мясо вместе. Когда над
"Они хотят есть", - подумал студент.
Он побежал обратно к пастору как раз в тот момент, когда мимо с рёвом пронёсся военный грузовик, в задней части кузова которого лежали занятые мешки для трупов.
Отец Грин крестил ещё несколько тел. Конечности трупов казались какими-то обожжёнными, обугленными, но кости, выглядывающие из-под них, были согнуты и странно пожелтели. У одного трупа, одетого в рубашку Бостонского колледжа, голова выглядела расплавленной.
– Что может быть причиной этого? - спросил Эштон.
– Бог его знает, - последовал торжественный ответ Грина. - Я уже видел несколько таких тел.
Он потянулся вниз...
– Руки прочь! - рявкнул один из солдат.
Подошёл сержант.
– Сержант, есть идеи, что...
– Это может быть какое-то разъедающее вещество, - сказал им солдат с бесстрастным выражением лица. - Мы не знаем. Почти все в жилом секторе мертвы, и большинство из них выглядели вот так обгоревшими, - он схватил палку и ткнул её в согнутую большеберцовую кость мёртвой толстой женщины.
Она тряслась, как будто что-то сделало её резиновой.
– Коррозия? - спросил Эштон. - Это была какая-то странная буря. Какое отношение к этому могут иметь коррозионные вещества?
– Послушайте, отец, - сказал сержант, - я знаю, что вас это беспокоит, но, может быть, вам лучше убраться отсюда, пока мы не наведём порядок?
– Хорошо, сержант, - согласился пастор. Он подтолкнул Эштона под руку и повернул к машине. - Это может быть наш последний шанс, - прошептал он. - Что сказал старик?
– Хижина Уилмарта была разрушена, - повторил Эштон.
– Но всё равно надо осмотреть.
– Дорога здесь...
Мимо с рёвом проносилось ещё больше грузовиков, нагруженных трупами, въезжали новые машины скорой помощи. Врачи скорой помощи с бледными лицами стояли истощёнными или мрачно преклоняли колени перед ещё б'oльшим количеством трупов. Запах поднимался вместе с солнцем. С такой жарой и влажностью это не займёт много времени; отец Грин повидал многое в Боснии.
– Вероятно, дорога будет заблокирована упавшими деревьями, - заметил Эштон, когда они подошли к своей машине.
– Мы проедем столько, сколько сможем, а остальное пройдём пешком, - Грин сжал свой крест, пока костяшки пальцев не побелели.
"Вся эта смерть - везде, но я ЗНАЮ, что Хейзел
– Эй, отец, посмотрите на это...
Эштон что-то подобрал и протянул ему.
– Шкатулка? Табакерка? - Грин повертел пустой предмет в руке. - Кажется, она преднамеренно перекошена - смотри, углы все неровные.
– Похоже на золото.
Грин покосился на любопытные иероглифы на ней. Он не знал почему, но они ему не нравились. Наверху была слабая гравировка...
Грин вздрогнул, как будто ему стало плохо.
– Золото или нет, это... не для нас, - он только чувствовал в этом что-то ужасное, что-то несостоятельное по отношению к Богу, Христу и Святому Духу.
Он уронил странную шкатулку и растоптал её подошвой.
То, что он мог видеть на дороге, ведущей мимо города, казалось ясным. Отец Грин в последний раз огляделся.
"Все эти тела. Все эти люди мертвы, - его вера закалялась - он был безумен. Он стиснул зубы, глядя в небо. - Во имя ХРИСТА, Боже! После всего, что я сделал на службе у Тебя за ВСЮ ЖИЗНЬ, не мог бы Ты, ПОЖАЛУЙСТА, оставить мою дочь в живых, чёрт возьми!"
Когда он посмотрел через крышу машины, Эштон бросился бежать по дороге, крича:
– Господи!
"Куда он бежит?" - Грин нахмурил брови.
Он посмотрел на дорогу...
Его сердце дрогнуло.
К ним, пошатываясь, подошла женщина, похожая на беспризорницу, её глаза открылись, глядя на тысячу ярдов. Её волосы выглядели грязными, но нельзя было отрицать их цвет: бычья кровь.
– Хейзел! - Эштон прохрипел. - Слава Богу, ты жива! - Эштон чуть не столкнулся с ней. Он заключил её в объятия, слёзы навернулись на его глаза. - О, чёрт, мы так волновались!
Когда недоверчивый взгляд отца Грина испарился, он побежал к ним.
"Невозможно. Секунду назад я смотрел на эту дорогу, но её нигде не было видно..."
Впрочем, спорить он не собирался. Но, похоже, отец Грин только что выиграл большой куш у Бога...
– Эштон? - пробормотала Хейзел.
Она вцепилась в него, ослабев на коленях.
– Ты в порядке?
– Я... не знаю... - её широко распахнутые глаза метнулись к отцу. - О, папа!
Грин обнял свою дочь, как никогда раньше.
– Дорогая, мы думали... - но он позволил словам раствориться. Она была покрыта какой-то невыразимо вонючей гадостью. - Хейзел, ты заболела?
– Что это за дрянь на тебе? - спросил Эштон.
– Ты не захочешь знать, - прошептала она.
Это не имело значения. Молитва отца Грина была услышана, его величайшее желание. Но Хейзел, казалось, сейчас колебалась. Вероятно, обезвожена, вероятно, ничего не ела со вчерашнего вечера.
– Давай отведём её в машину, Эштон.
Как только Грин произнёс эти слова, колени Хейзел подогнулись. Эштон поднял её на руки и понёс к машине.