Затаившийся
Шрифт:
Я подхожу к ним и представляюсь.
– Вы знаете, кто это? – спрашивает Кармайн.
– Да, но мы пока что не можем раскрыть эту информацию, – отвечаю я.
– Мы уже рассказали полиции все, что знаем, – говорит Делия.
Муж кладет руку ей на плечо. Очевидно, она не хочет повторять свой рассказ из-за того, что это больно, а не из-за того, что ей все равно.
– Мы можем рассказать еще раз, – говорит Кармайн. – Просто мы немного шокированы. Не ожидали наткнуться на мертвое тело.
Никто не ожидает.
– Я понимаю, что для вас это большое потрясение, – говорю я. – Мне просто хотелось бы услышать подробности.
Мне отвечает Делия.
– Мы приехали из Ванкувера, – медленно говорит она, глядя мне в глаза. – Но сглупили – не подумали, что в День поминовения здесь будет так много народу. У вас тут, в Америке, столько людей погибло в ходе войны.
Она ненадолго замолкает, а потом продолжает рассказ:
– Мы смогли поселиться в последнем свободном коттедже на пляже Мар-Виста.
– Кто-то отменил свою бронь, – добавляет Кармайн. – Повезло.
– Единственное, в чем нам повезло в этой поездке, – говорит Делия.
– Мы решили поплавать на каяках. Прямо с утра. Было довольно рано – часов семь? Да, Ди?
Она кивает.
– Да. Дул попутный ветер, мы добрались сюда минут за сорок. У меня была с собой еда и кофе, и мы решили перекусить у «осьминожьей дыры».
– Да, – говорит Кармайн. – Я плыл следом за Ди, так что она увидела тело первой.
– Я подумала, это надувная кукла. Даже неловко. Мы никогда не видели таких кукол, но было действительно похоже. Она была голой. Качалась на воде вверх-вниз.
– Мы подплыли ближе, – продолжает Кармайн. – Она запуталась в тростнике, и я потыкал ее веслом. Мне казалось, это какой-то розыгрыш.
– Я тоже так подумала, – говорит Делия. – Теперь-то, конечно, ничего смешного в этом нет.
Они рассказывают, как поспешно доплыли до берега и набрали 911.
– Вы видели поблизости кого-то еще? – спрашиваю я.
– Нет, – говорит Делия. – Здесь были только Кармайн и я. И она, конечно, – Делия смотрит в сторону тела.
– Может быть, вы заметили неподалеку автомобиль? – говорю я. – Грузовик? Другое средство передвижения?
Вновь отрицательный ответ.
Монтроуз беседует с несколькими прохожими, пришедшими посмотреть на обнаруженное тело. Наверняка гадает, нет ли среди них убийцы. Он верит, что убийцы возвращаются на место преступления. Я? Я с таким не сталкивалась.
– Днем здесь, наверное, полно народу, – говорит Кармайн. – Но дело было ранним утром. Было довольно прохладно. К тому же, без обид, американцы любят поспать подольше, так?
Я слегка улыбаюсь в ответ:
– Возможно, вы правы.
Я задаю Уинтерсам стандартные вопросы. Делия – администратор в Университете Британской Колумбии. Кармайн работает на «Муджи», японскую торговую сеть, и строит для них
Они будут рассказывать лишь про мертвую женщину.
18
Адам
Я возвращаюсь в «Глицинию», чтобы собрать свои вещи. И вещи Софи. Что еще мне остается? Я мог бы сидеть в машине и рыдать. Но у меня кончились слезы. Кажется, будто все это происходит с кем-то другим. Не со мной. Больше нет смысла здесь оставаться, я знаю. Софи мертва. Ее тело нашли. Я знаю, что все это взаправду. Все это случилось на самом деле, и я ничего не могу изменить.
Я нахожу ее солнечные очки – винтажная модель от Fendi. Они смотрят на меня с обеденного стола. Я кладу их в футляр и вспоминаю, как Софи купила их во время нашей поездки на Мартас-Винъярд.
Хорошее было время. Глядя на очки, я невольно начинаю вспоминать все то, за что я полюбил Софи, все то, что постепенно исчезло из нашей жизни. Наши отношения разладились еще до рождения Обри. Знаю, отчасти это моя вина. Я был занят. Мне казалось, что чем больше я вложу в работу, тем больше получу взамен. Идиот. У меня не оставалось времени на Софи. Брак, который был мне так дорог, начал трещать по швам. Софи пыталась уберечь нас от этой участи. Я помню. Она встречала меня долгими поцелуями. Писала мне, предлагая провести время вместе. Съездить куда-нибудь. Сходить в ресторан. Она находила отговорки, чтобы нам не приходилось иметь дело с ее родителями, точнее – чтобы я не пересекался с ними лишний раз.
Я был слеп, но она не отступала. Софи привыкла бороться. Она всегда заступалась за других и только потом за себя. Да, у нее были перепады настроения. Хотел бы я знать, насколько я виноват в ее депрессии.
Мы были судном, медленно идущим на дно. Я спал на диване почти половину времени. Мы никогда не произносили вслух слово «развод», но оно маячило над нами. Я все время задерживался на работе. Ходил куда-то с друзьями. Она делала то же самое. Помню, как я возвращался домой, и дом казался мне неуютным, как отельный номер.
А потом все изменилось.
Я вернулся с работы и обнаружил, что дом пропитался ароматом знаменитой лазаньи Софи. Знаменитой, потому что я не уставал нахваливать ее, когда разговор заходил о любимых блюдах.
Теперь, когда Софи не стало, я вспоминаю тот день – наше новое начало. Мы вместе посмеялись над тем, во что превратилась наша семья.
– Мне не нужен сосед по комнате, – сказала она.
– Мне тоже, – ответил я.
– Я устала быть одинокой, даже когда ты сидишь рядом со мной, Адам.