Затерянная в падере
Шрифт:
– Пустое. Конечно, переживаю, что всё на тебя пялят глаза. А как же? Ты ведь моя, Диана. Позавчера на меня напали на улице какие-то недомерки. Видать, завидуют мне. Но они получили то, что хотели. А то, что я иногда пасмурный, не обращай внимания. Работать камеральщиком, где многое связано с добычей золота и с хранением определённого запаса золота, тяжело. На всех приисках по-разному. Но у нас в «Скалистом» так. Не хочу вдаваться в подробности, но…
– Я об этом знаю. Но люди говорят, что ты, Максим, не только необщительный, но ко
– За что же мне обожать двуногих муравьёв, которые толком-то и не понимают, зачем появились на свет. А меня уважают за то, что я сильный бородатый мужик. Я тебя никому не отдам. Никогда!
– Я ведь чувствую, Максим, что у тебя на душе не спокойно.
– Всё! Хватит, Диана! Скажу коротко. Просто я не очень понимаю людей, у которых кишка тонка, которые не отказываются делить чужой жирный пирог с бараниной, но не знают, как это сделать. Я говорю не только о тех, кто пытается, прошу прощения, соблазнить тебя. Пустое! Я сказал, вообще, о жизни.
– Неужели ты, Максим, ревнуешь меня, чёрт знает, к кому? Смешно и дико. Я тебя на него никогда не променяю… Это факт.
– Конечно, не променяешь. Но перестраховаться всегда стоит. Иди, Диана спать. Нам обоим завтра на работу. А я немного побуду один, потом сам уберу всё лишнее со стола.
Диана не стала больше ни о чём расспрашивать Максима. Это бесполезно. Она направилась в спальню.
Ранним ноябрьским утром Грицанов шёл по проулку на работу, в свою камералку. Вдруг какой-то человек, кто именно, Максим Тарасович, разглядеть не успел, сбоку нанёс ему удар по голове тяжёлым металлическим предметом и скрылся в сумерках среди домов. Грицанов, обеими руками схватился за голову, упал на снег, орошая его кровью.
Поселковая машина скорой помощи довольно быстро доставила его в больницу. К счастью таковая здесь имелась, в районный или краевой центр доставлять пострадавшего не имело смысла.
О том, что произошло, Диане сообщили не сразу, позвонили по сотовому телефону почти только к обеду. Она в спешке оставила работу на Токрову и Седкину. Ничего не объясняя им толком, со слезами на глазах, Грицанова бросилась бежать в сторону поселковой больницы, которая находилась почти рядом с парикмахерской и её домом.
Диана быстро вошла вовнутрь двухэтажного деревянного здания больницы. Прямо в фойе её встретила дородная главный врач и одновременно хирург филиала районной клиники Инна Сергеевна Быстрицкая, которая жестом остановила Грицанову.
– Не стоит паниковать, Диана Владимировна, – сообщила она. – К счастью рана не опасна, но чувствительный удар тяжёлым металлическим предметом. Череп у вашего мужа в целости и сохранности. Но сотрясение головного мозга ваш муж получил. Недельки две-три он у нас побудет. В общем, Максим Тарасович жив и здоров, и находится практически в нормальном состоянии.
– Он, наверное,
– Бывает гораздо хуже. А кожу на голове мы ему заштопали. Но пока он слаб. Благо, что удар прошёлся… вскользь. Могло быть и гораздо хуже.
– Но почему мне не сразу сообщили о случившемся?
– Не имело смысла сразу вас тревожить. Ведь всё обошлось.
– Я могу зайти к нему в палату?
– Можно. Минут на десять. Он в сознании, но пока слаб. Второй этаж, третья палата. Он пока там один, но под постоянным присмотром медицинских сестёр.
Палату она отыскала быстро, осторожно открыла дверь. Её Грицанов, с перебинтованной головой, лежал на правом боку и уныло смотрел в сторону окна.
Она присела рядом с его койкой, на табуретку, пожала руку Максима.
– Теперь я поняла, – тихо сказала Диана, – что очень тебя люблю.
– А большего мне и желать не надо, – Грицанов улыбнулся, как мог. – Голова, правда, шумит и тошнота донимает, а так.. всё нормально. Рана небольшая, череп целый, но удар крепкий. Мне повезло, что этот грязный подонок торопился…
– Ты узнал его?
– Нет, конечно. Да и никогда бы не подумал, что у меня имеются такие… серьёзные враги. Не знаю даже, кто это мог быть. Возможно, этот идиот Валера Абреков. Но наговаривать на него ничего не хочу. Чего не знаю, того не знаю.
– Преступника найдут. Но главное, Максимушка, чтобы у тебя было всё нормально. Я спешила. Ничего пока не принесла тебе поесть. Но потерпи. Всё завтра. Мои девочки в парикмахерской с делами справятся без меня.
– Ничего мне не надо. Тут кормят нормально. Да и я здесь… долго залёживаться я не намерен. Работы много.
Он взял её за руку. Глаза её снова наполнилась слезами. В эти минуты, конечно же, ей казалось, что она безумно любит своего загадочного мужа Грицанова.
А может быть, не казалось, а так и происходило на самом деле.
– Ты у меня будешь лучше и богаче всех, – заверил он. – Но если узнаю, что ты мне изменяешь. Сама понимаешь, Диана… по-другому я не смогу. Я убью и тебя, и себя. Это факт. Я не желаю, не хочу быть обманутым! Дело принципа.
Она освободила свою руку из его пальцев. Диане никогда не нравились такие разговоры, и она сказала:
– Успокойся, Максим. Какая бы я раньше ни была, теперь я замужняя женщина… Да и ты, серьёзный человек, а ревнуешь меня, как юноша, к каждому столбу. Нелепо. Меня это унижает и смешит.
– Ничего особо смешного в моих словах нет, – возразил он. – Кто-то ведь пытался меня убить… Только ума не приложу, зачем.
– Видать, есть люди, которые завидуют нам с тобой. Но моя совесть чиста.
– Я знаю. Просто… просто, наверное, я начинаю тебя любить ещё сильней. Но я всегда любил… Ты понимаешь. А сейчас ты должна меня очень внимательно выслушать.