Затерянные в Подобных Мирах
Шрифт:
У тяжёлой машины, понуро опустившей лопасти, у штабеля зелёных ящиков, в чёрной кожаной форме с сине-золотыми погонами стояли три офицера. Пилоты переговаривались и посматривали на часы.
– Полётное задание?
– спросил Шпарин, показывая лётчикам удостоверение.
– Лейтенант Дрёмов. Погрузимся и в Боровск, - ответил один из пилотов, отдавая честь.
– Из комиссии?
– Нет, - ответил Шпарин, пряча удостоверение в карман.
– Отпуск.
Лейтенант улыбнулся.
– А-а!.. Отпуск дело хорошее. Давай поживее!..
– крикнул лётчик солдатам,
– Из Боровска улетите быстро. Из Боровска каждый час идёт борт на Губернаторск. А если к вам попадёшь, бывало и по двое суток сидели. Поганые места. Как ни прилетишь - всегда что-нибудь происходит.
– Это точно, - сказал Шпарин, посматривая в небо. Левая нога начала выбивать дробь по бетону.
«Иду в разнос. Не хватало появиться Древаке и конец путешествию».
База медленно уходила из-под ног. Шпарин выдернул наушники из зажима над откидным сиденьем, надел и прислонил нос к иллюминатору, рассматривая ленточки дорог внизу.
«Никаких запросов, никаких переговоров с наземными службами. На Базе их может и нет, но в этом… Боровске, они обязаны быть, он рядом. Полное радиомолчание. Флуктуация, кавитация, турбуленция. Хотя кавитация не из этой оперы… Возможно, тот перекрёсток с указателем путь домой. Когда-нибудь я доберусь до него…».
Дым от пожара уже не поднимался вверх, потерял силу и стелился понизу. Появился комплекс окружённый антенными полями - ряды гигантских овальных зеркал и проволочных катушек на треногах уходили за горизонт. Прямоугольники пожарных машин под зеркалами казались букашками. В антенных полях к небу стремились белые башни. В центре круга из высотных башен пульсировал стекловидный прозрачный кокон. Внутри кокона бесновалась оранжевая масса, кипела и набрасывалась на стенки. Верх одной из башен развален. Из пролома выглядывал кусок раскалённой спирали и сыпал жёлтыми искрами.
Шпарин опустил голову, под невесёлые мысли незаметно задремал и очнулся, когда вертолёт дёрнулся, провалился вниз, начал делать разворот и пошёл на снижение. Шпарин заглянул в иллюминатор. Мимо, параллельным курсом, навстречу, проскочил вертолёт с таким же бортовым номером.
– «Проклятье!
– послышался в наушниках голос лейтенанта.
– Едва не столкнулись! Над этими гиблыми местами может случиться самое невероятное. Можно увидеть свою прабабушку сидящую на облаке или, что ещё хуже, самих себя, летящих рядом. Возвращаемся, хочу сделать доброе дело».
***
– Капитан… - сказал пилот, открывая дверь.
– Хочу вам кое-что сказать… Никто не знает сколько у него жизней. Сегодня показалось - у меня последняя, а у вас теперь есть кое-что в запасе. Понимаете, о чем я? Надеюсь, вы выпутаетесь.
Шпарин поднял голову и, обхватив затылок руками, наблюдал за вертолётом, пока тот не превратился в маленькую стрекозу. Навстречу этой стрекозе неслась другая, несколько секунд и они слились, превратились в пылающий ком и растворились в пожелтевшем небе.
Шпарин пересёк плац и замедлил шаги. Навстречу, огибая штаб, шла Катя, распущенные волосы, белая блузка, белые брюки.
– Привет!
– сказал
– Здравствуйте, молодой человек! Мы встречались?
У Шпарина вытянулось лицо. Катя улыбнулась, чмокнула в щёку и подхватила под руку.
Девушка привела Шпарина в квартал однотипных одноэтажных домиков утопающих в деревьях. Прямые улочки, невысокие заборчики, кое-где цветы во двориках у домов. Они прошли по «Виноградной» и остановились у дома номер шестнадцать. Девушка открыла калитку и вошла в палисадник.
– Не забыл?
В прихожей Катя бросилась ему на грудь и, обнимая, впилась в губы.
– Соскучился? Я так тебя ждала, - прерывисто дыша, сказала девушка и спросила, заглядывая в глаза:
– Помнишь Красносельск, наши шесть дней в той пустой гостинице? Повторим? У меня двухнедельный отпуск, потом снова командировка.
Шпарин снял руки девушки с плеч.
– Помню. Конечно, помню. Поел бы чего-нибудь. А куда командировка?
– Ты изменился, Шпарин! У тебя всегда на уме сначала была любовь, а уж потом вопросы. Сдаешь? Иди в душ, потом я. Легкий ужин и постель до утра, как в старые времена. Халат можешь взять мой, тебе подойдет, ты похудел, похоже, заграничные девки выжали из тебя все соки. Но я тебя быстро восстановлю, понял?!
«Что-то тут не так, - соображал Шпарин под тугими струями воды.
– То она говорила про три года, теперь выплывает какая-то гостиница, командировка. И ещё резвее стала. Притворялась в госпитале? Кто их, женщин, поймёт».
Шпарин обернул вокруг пояса полотенце и вышел из ванной комнаты. Катя в белом лифчике и белых трусиках накрывала стол. Ветчина, колбаса, нарезанный батон, ваза с виноградом и яблоками. Бутылка вина и два узких бокала.
– Пять минут и я твоя, - сказала девушка и скрылась в ванной.
Шпарин схватил с тарелки кусок ветчины и, не прожевав, проглотил. Сунул в рот другой кусок и принялся за обыск.
Первым делом он повыдёргивал ящики комода. Бегло осмотрел и задвинул, порылся в ящиках серванта, открыл дверь спальной комнаты, полистал записную книжку, найденную в тумбочке, постоял у кровати, застеленной розовым покрывалом с чёрной пантерой, и, повинуясь внезапному импульсу, поднял одну из подушек. В изголовье кровати лежал пистолет.
Он вернул подушку на место, прошёл к гардеробному шкафу и откатил зеркальную дверь. Между платьев на плечиках висела военная форма с лейтенантскими погонами.
Шпарин проверил карманы мундира и, нащупав что-то в верхнем левом, вытянул красный прямоугольник со скрещёнными мечами. Махнул рукой и удостоверение развернулось на две половинки.
«Департамент Тайных Операций. Инеева Татьяна Игоревна. Лейтенант. Специальный агент».
Шпарин вернулся в большую комнату и уселся в кресло. Машинально взял кусочек колбасы и незаметно опустошил тарелку.
«Они не сёстры. Невероятно похожи, но не сёстры. Обе спали с двойником. Одна давно, любила и ждала три года, другая не ждала и делала это, когда случалось встретиться. Татьяна Игоревна работала с «дубликатом» за кордоном. Я влип по самую макушку».