Затерянный остров
Шрифт:
Море атаковало черные базальтовые скалы огромными волнами, и собравшееся на берегу население то и дело скрывалось за шипящей завесой брызг. Остров, судя по всему, плохо ладил со стихиями: ветер выл и свистел со всех четырех сторон, разъяренный океан без устали кидался на темные бастионы. Ничего идиллического здесь не было и в помине. Уильям с друзьями — да и почти вся команда «Майбо» — во все глаза смотрели, как береговая лодка с большим чилийским флагом отважно сражается с волнами, преодолевая банку. Раз за разом нос лодки взмывал вверх и тут же нырял обратно, пропадая за зеленым валом. В конце концов мощным рывком ей удалось подняться на гребень, встав при этом почти вертикально. Высадка на остров Пасхи сулила нешуточные испытания. Уильям с Рамсботтомом обменивались тревожными взглядами, наблюдая за кульбитами лодки, и даже коммандер пару раз присвистнул себе под нос. Когда лодка подошла к
На этой лодке час или два спустя Уильям с двумя товарищами и отправились на берег. Волны немного улеглись, но плыть все равно оказалось страшно. Посадка коммандера в шлюпку потребовала недюжинной сноровки, и, если бы не многолетняя привычка спускаться в лодки с военных судов, он нипочем бы не справился, так он был слаб. Однако худшее ждало впереди. Волны, достаточно устрашающие даже с борта крейсера, высились перед лодкой огромными грозными горами. На каждом из четырех весел сидело по два гребца, но не успели они отойти от крейсера, как одно из весел вырвалось из уключин. Гребцы заорали друг на друга, а рулевой, стоявший высоко на корме, чуть не надсадил в грозном крике свою бочкообразную грудь. Давно Уильям не испытывал такого ужаса. Беспомощный, он съежился на скамье. Чем ближе лодка подходила к банке, тем становилось страшнее. Гребни волн взметались высоко над головой, и казалось, очередная вот-вот захлестнет лодку по самые борта и швырнет на скалы. Уильям закрыл глаза, но лодка тут же ухнула вниз и затряслась, как в лихорадке, так что пришлось вцепиться в скамью. Больше он глаза не закрывал. «Tranquillado!» [9] — кричали друг другу гребцы. Лодка вздыбилась, потом нырнула носом вниз, огромная волна перемахнула через нее, наполовину затопив и вымочив всех насквозь. Однако банку они преодолели и вскоре уже швартовались у небольшого запруженного народом причала. Промокший, едва дышащий, безмерно благодарный, что еще жив, Уильям ступил на прочную, надежную, твердую землю. Рамсботтом предательски позеленел. Нахохлившийся коммандер выглядел измученным.
9
Спокойно (исп.).
К счастью для путешественников, вся торговля на острове находилась в руках англо-чилийской компании, которая разводила здесь скот, и ее полномочным представителем состоял проживший тут много лет англичанин по фамилии Первис. Через несколько минут после высадки компаньоны представились ему и разъяснили свое положение — при поддержке губернатора, которому кое-что о них поведал капитан «Майбо». Повезло и в том, что мистер Первис оказался хозяином гостеприимным и дружелюбным. Это был человек средних лет, несколько деревенского вида, со смуглым морщинистым лицом и на удивление светлыми глазами, в которых явственно читалась удаленность от остального мира на две тысячи миль. Гостям он обрадовался, но сдержанно, без удивления и суеты — видимо, жизнь на краю света научила его бесстрастности и безропотности. Сразу же после обмена любезностями Рамсботтом, метнув предостерегающий взгляд Уильяму, отвел Первиса в сторонку — очевидно, поговорить насчет коммандера. Уильям намек понял и отвлек коммандера первым пришедшим на ум вопросом о знаменитых статуях.
Затем Первис повел гостей в свое бунгало, велев двоим туземцам нести туда же выгруженные из лодки вещи путешественников. Бунгало, хоть и походило на сколоченный наспех сарай, внутри оказалось довольно уютным и гораздо более крепким, чем постройки на тропических островах. Пока хозяин разговаривал с коммандером, Рамсботтом увлек Уильяма за собой наружу, под пронизывающий ветер, с которым тут нельзя было расстаться ни на минуту. Более ветреного острова Уильям еще не видел.
— Я тут потолковал с этим Первисом, — сообщил Рамсботтом, — объяснил ему про коммандера. Но он уже и сам заметил. Сразу сказал, что у старикана болезненный вид и ему надо бы в постель. Он все устроит. К счастью, тут поблизости пустует бунгало — для помощника, который пока до острова не доехал, — и мы можем его занять. За жилье он ничего с нас не возьмет, но я уговорил его принять плату
— Это хорошо. Но сколько мы здесь пробудем?
— В этом-то все и дело. Первис точно не знает, но, кажется, шхуна с Таити — «Моэтуа» или как-то так он ее называл — должна прийти в ближайшие два-три месяца…
— Два-три месяца! — ужаснулся Уильям.
— Да, именно так. И, по его словам, это нам еще повезет. Прежде было бы месяцев девять-десять. Вот такие дела. Зато мы в каком-то смысле устроены и, честно признаться, если обстоятельства вынуждают нас ждать до отправки домой два-три месяца, я предпочту провести их на твердой земле. Не могу сказать, что прикипел к этому острову душой, однако это все же суша, и тут есть где развернуться и размять ноги. И еще одно, сынок. Думаю, не так уж туго нам здесь придется — на острове выращивают овец, так что кусок свежей баранины нам обеспечен. Смейтесь сколько хотите, но хорошая баранина прибавляет очков любой самой захудалой дыре. Она вселяет надежду. Тем более других занятий у нас не предвидится — только уповать на баранину и ждать, когда старина коммандер поднимется на ноги. Первис обещал уложить его в постель, закутать хорошенько и накачать хинином.
Когда они вернулись внутрь, коммандер уже лежал под одеялом и задремывал. Первис решил, что лучше его пока не тревожить. После обеда, состоявшего, среди прочего, из баранины и глотка виски (к вящему удовольствию Рамсботтома), Первис, у которого обнаружились дела на крейсере, оставил гостей на несколько часов одних, а по возвращении сообщил, что бунгало готово и даже найдена туземная супружеская пара, которая займется хозяйством. Местные жители, по его словам, отличаются безалаберностью, но эти, обещал он, не подведут.
Уильям с Рамсботтомом собрались идти, и коммандер, умудрившийся именно в этот момент проснуться, заявил, что сейчас же встанет и пойдет с ними. Все трое в один голос стали уговаривать его лежать смирно, однако он все-таки поднялся, собрав последние силы, — и тотчас рухнул обратно. Пришлось оставить его на ночь у Первиса, а самим перебраться в предоставленное бунгало. Обстановка там была самая примитивная, лишь предметы первой необходимости — походные кровати, стол, три-четыре грубо сколоченных стула и несколько пустых ящиков. Холодная, ветреная ночь оттенка тусклого эбонита показалась Уильяму загадочнее и необъятнее всех пережитых за последнее время ночей. Несмотря на усталость, сон никак не приходил. Уильям думал о коммандере. Потом перед глазами поплыла череда фантастических каменных статуй — ведь до них рукой подать, и их надменные каменные лица овевает сейчас тот же ветер. И снова коммандер. Снова статуи. Коммандер. Статуи…
3
Шел третий день на острове Пасхи. Коммандер уже достаточно окреп, чтобы перебраться из бунгало Первиса, и жил с товарищами. На второй день он поднялся и немного посидел снаружи. Однако температура, пусть и не такая высокая, как в первую ночь, все не снижалась и к вечеру резко подскакивала. Первис одолжил гостям медицинский термометр. Как ни отнекивался коммандер, не любивший мерить температуру, друзья и слышать не хотели никаких возражений. На третье утро жар не спал вовсе, столбик термометра застрял около сорока градусов, приковав коммандера к постели. Он беспокойно метался, временами впадая в легкое беспамятство. Первис выдал им немного хинина, аспирина и уйму полезных советов, но больше ничем помочь не мог. Единственный врач на ближайшие несколько тысяч миль уплыл на отчалившем крейсере.
— Дерсли, вы уже видели статуи? — спросил коммандер.
— Нет еще.
— Это почему? — недовольно поинтересовался коммандер.
— Времени не было. Они ведь на другом конце острова. Первис говорит, туда только на лошади.
— Сто лет не ездил верхом, — вздохнул коммандер. — Но как только температура спадет и я окрепну, обязательно попрошу Первиса меня снарядить. Не терпится посмотреть на статуи — и погребальные платформы тоже. Неужели вам не интересно? Поверить не могу.
— Интересно, еще бы не интересно!
— По вам не скажешь… Раз так, съездите сегодня. Езжайте, а потом расскажете мне.
Уильям оглянулся на Рамсботтома, и тот поспешил прийти на выручку:
— Не получится, коммандер. Для Дерсли нет пока подходящей свободной лошади. А я вообще никогда не сидел верхом и не думаю начинать сейчас, тем более на этих валунах и колдобинах. Не беспокойтесь, коммандер, вы с Дерсли на эти статуи еще насмотритесь, времени хоть отбавляй. Они еще успеют вам приесться до отплытия.
Коммандер резким рывком приподнялся.