Затерявшийся. Дилогия
Шрифт:
– Есть вопрос? Какова моя роль на данный момент?
– На время марша вы назначаетесь старшим над бывшими пленными, мои люди вам не подчиняются. Они будут только проводниками, но вам лучше слушаться их советов. Назначьте командиров еще пяти отрядов, уходить придется по отдельности. Оружия будет всего по несколько единиц на отряд. Дадите его тем, кто останется задерживать немцев, если отряд догонят, других вариантов его применения не должно быть. Ваша главная задача – дойти. Да, еще – если кто попытается сбежать, естественно
– Разрешите идти?
– Идите.
Матвеев уже отобрал самых крепких и наименее истощенных и отправил к старшине. Будут белорусскими кули – ну нет у нас китайцев, а груз таскать надо. Подойти к строю довелось как раз в тот момент, когда начали вешать хиви. Один что-то бормотал и пытался упасть на колени. Зрелище до крайности неприятное, но не увидел ни одного сочувствующего взгляда. Значит, и приказ отдал правильный, «кровавые мальчики в глазах» пусть обломаются. Чай, не цари мы, перетерпим.
– Сержант, что по людям? – спросил я Матвеева, отведя в сторону.
– Без отказников на данный момент двести шестьдесят два человека, но думаю, еще сбегут.
– Да и хрен с ними, волкам тоже надо кушать.
– Вроде нет здесь волков.
– Тогда ежикам. Не отвлекайся, сколько неходячих и ограниченно ходячих?
– Совсем – пятеро, их должны были расстрелять после развода на работы, а вот просто слабых, которые и километра не пройдут, много – человек тридцать.
– Значит, понесут. Что с нашим вторым раненым?
– Трудно сказать, проникающие в брюшную полость и грудь. Но на излете. На «лягушку» нарвались.
– Тогда его и Байстрюка – в коляски, и я уезжаю. Эвакуация на вас со старшиной. Капитан Нефедов в теме, бодаться не будет, так что с остальными командирами через него.
– Понял.
Старшина самозабвенно руководил процессом хомячества. Из казармы и конторы один за другим, как на конвейере, выбирались нагруженные, будто трудолюбивые муравьи, люди.
– Как чистка, старшина?
– В графике. Они тут много добра успели накопить.
– Все утащишь?
– А то!
– Саперы справятся?
– Вроде должны, мы тут несколько щупов обнаружили. Один ефрейтор, кажись, неплохо разбирается, остальные на подхвате. Мин десятка два мы, кстати, и здесь нашли.
– Не зарывайся. Я уезжаю с мотоциклами и ранеными.
– Добро, командир.
– А Кузьма где?
– Убег уже. Добро свое собрал и к телеге помчался. Говорит, как бы его вторую, настоящую, корзинку не растащили засадники.
Поехали!
– Ну что, сержант, сколько еще народу сбежало?
– Двадцать два человека.
– Оружие наше хоть не унесли?
– Кто ж им даст. Налегке ушли, только с тем, что в животе было.
– Как командиры себя ведут?
– В
– Ладно, показывай, как вы здесь обустраиваетесь.
– Лучше пусть инженер покажет, этим тут он распоряжается. Вон он, кстати.
Пройти пришлось метров пятьдесят, прежде чем мы окунулись в суету человеческого муравейника. Размах работ впечатлял. Все что-то копали, носили, пилили… Главного распорядителя работ можно было заметить сразу – высокий, под два метра роста, худой, чем-то напоминающий цаплю, в не по росту короткой солдатской гимнастерке молодой парень. Я вдруг подумал, что примерно так выглядел будущий Петр Великий в юности, где-нибудь при осаде Азова, особенно если сам предварительно поносил бревна и истрепал голландский камзольчик. Заметив меня, «прораб» смешно оправил, точнее, попытался оправить, гимнастерку и, изобразив строевой шаг, от чего еще больше став похож на болотную птицу, направился в нашу сторону.
– Товарищ командир партизанского отряда, сводная рота занимается фортификационными работами согласно утвержденному плану. Докладывал воентехник первого ранга Цаплин.
Чуть не хрюкнул от неожиданности. Это ж надо так в фамилию вжиться. Похоже, для него и позывной придумывать не придется.
– Введите меня коротко в курс дела, товарищ воентехник.
– В связи с пожеланием не сосредоточивать весь личный состав в одном месте, было принято решение создать три лагеря, одновременно являющиеся опорными центрами обороны. Лагеря расположены треугольником.
– Равносторонним?
– Нет, конечно, даже не равнобедренным. Упор сделан на использование естественных заграждений. Мы используем два оврага и ручей, вот он как раз протекает. Овраги, конечно, лучше, но есть мысли, как и это место сделать менее проходимым и усилить устойчивость обороны. Теоретически, при прочих условиях, таких, как насыщенность оружием, боеприпасами и минными заграждениями, мы сможем выдержать атаку пехотного батальона. Опять же при условии, что у него не будет поддержки тяжелой артиллерии и атаковать любой опорный пункт будут не более двух рот одновременно.
Мне осталось только хмыкнуть.
– И сколько раз вы давали такие обещания, а главное, сколько раз они сбылись?
– Практически ни одна позиция, строительством которых я руководил, не была захвачена противником.
– Это как?
– Все были оставлены без воздействия войск врага, путем отхода, – Цаплин слегка смутился. – Правда, атаковали нас только один раз, но тогда немцы обломали зубы, а во всех остальных случаях бросали позиции, чтобы не попасть в окружение.
– Ну сейчас нам это не грозит, мы и так в окружении. А вот насчет насыщенности… Старший сержант, что у нас с ней?