Затерявшийся. Дилогия
Шрифт:
– Хватит, готов уже. Второго.
Второй был в сознании и попытался вцепиться в ногу Тараса, поймав ее после удара, но сил у него было мало, поэтому нога была выдернута, и удары посыпались один за другим. Минуты три раздавалось хеканье одного и стоны другого. Наконец избиваемый затих, а его палач стоял, тяжело дыша и не глядя на вымазанные по колено в крови ноги. Во взгляде полицая была надежда остаться в живых, ради этого он готов был сделать все.
– На колени.
– Не надо.
– На колени!
Тарас рухнул, но продолжал смотреть на меня и тянуть руки.
– Не
За спиной раздались шаркающие шаги.
– Она во всем, стерва, виновата… Я же по-хорошему хотел… В церкви… А она, комсомолка хренова…
Из-за моей спины протянулась тонкая дрожащая рука и попыталась вцепиться в пистолет. Я перехватил оружие за ствол левой рукой, а правой поймал холодную кисть, вложил в нее рукоятку «браунинга» и накрыл сверху своей. Отпустил левую, наводя ствол на цель. Тонкий указательный палец, также накрытый моим, благо размер спусковой скобы позволял, потянул крючок, но вдруг застыл. Первым желанием было надавить еще и помочь, но я его переборол.
– Суки… – полицай попытался вскочить, но в этот момент палец пришел в движение.
Бах! Пуля ударила Тараса в пах и бросила обратно. Бах! Бах! Бах! Бах!
– Все, достаточно. Он уже мертв.
– Сержант, как там?
– Плохо, Бес, «чехи» с двух «подносов» жарят. Во втором отделении два «двухсотых», у нас Дягелева наповал и Смирнов тяжелый.
– Бл… Где поддержка?
– Лейтенант говорит, обещали «вертушки», но больше получаса прошло, обедают небось.
Бах! Бах! Еще один сдвоенный разрыв ударил совсем близко от бруствера, над головой хищно прожужжали осколки. Кучно садят, гады. В окоп рухнул кто-то. Живой. Связной от командира роты.
– Тебе чего, жить надоело?
– Товарищ прапорщик, вас капитан вызывает, – и как будто оправдываясь: – Рацию разбило, вот пришлось.
Блин, идиотизм, накрылась одна рация, и все как в восемнадцатом веке. А вот бежать пятьдесят метров под минами совсем не здорово, хотя приказы не обсуждаются. Бах! Бах! Рывок, побежали! Бах! Бах! Поздно, мы уже в домике, в окопе, конечно, но все одно хрен достанешь.
– Товарищ капитан…
– Так, Бессонов, – обрывает меня офицер. – «Вертушек» не будет, но есть кое-что получше. Сейчас вон на ту высотку выдвинутся два «буратины». Связь будет через пять-десять минут, но ты все равно дуй туда, дашь целеуказание.
– Есть!
Эх, опять бежать. Ну, где наша не пропадала.
Проснувшись, почувствовал себя как сыр в сэндвиче, – справа и слева мирно посапывали два организма. Маша вообще закинула на меня одну руку, а голову просунула под мышку. От того, что она отлежала мне руки, и пришлось покинуть царство Морфея. Опять странный сон, если прежний еще можно было списать на странности, то в этом вообще все непонятно. Бойцы одеты в незнакомую форму – оружие и снаряжение вообще ни в какие
Вчера решил караул не выставлять, неправильно это, конечно, но сидеть ночь без сна, от моих попутчиков толку было мало, а затем день идти – я ж сдохну. Ну, не сдохну, но толку от меня такого будет немного. Выбраться, не потревожив родственников, похоже, будет проблематично. Ну вот – проснулась.
Вынырнув из подмышки, девушка глянула на меня еще мутными от сна глазами, дыхнула коньячным перегаром, я в нее вчера грамм триста вкачал, и замерла. В глазах сначала отразилось непонимание, затем страх, ужас и тут же покой – все в течение каких-то трех-пяти секунд.
– Привет.
– А? Да, привет…
– Как голова, не болит?
– Нет, все нормально. Извини… я отойду.
– Конечно, а я пока этого барсука растолкаю.
– Ага, попробуй, у меня это только через раз получается.
Глядя на улыбку, озарившую лицо девушки, понял, что все будет хорошо. Может, не сразу, но будет! Маша легко вскочила и порскнула в кусты, только ветки качнулись. У меня тоже мочевой пузырь не железный, если девочки направо, то мальчики налево, им, как будущим мужчинам, именно туда положено. Вернулся быстро, уже с хворостом. Маша разбирала мешок с продуктами, что мы уволокли из ее дома.
– Что, не удалось? – махнула головой на посапывающего братца.
– Еще не приступал, ходил посмотреть, нет ли где поблизости козлиных следов, а то мало ли – напьется.
– Ничего, продрищется и снова будет приключения искать. Он скорее Бабу-ягу сам съест, а точнее вопросами замучает.
– Любопытство не порок.
– Ты ему только не говори, что на самом деле там было, – девушка снизила голос до шепота, жарко дохнув мне в ухо.
– Могила, но только ты веточку еловую пожуй, ладно?
Маша поднесла ладошку ко рту, дыхнула и забавно сморщилась.
– Ой! Я же раньше ничего крепче кагора не пила. Сейчас.
Опять пропала.
– Иван, вставай, на тебе костер!
Нет ответа.
– А ну, боец, подъем! Пять минут на оправку.
Ага, зашевелился.
– Не туда, в другую сторону.
Пока подчиненные занимаются гигиеническими процедурами, надо бы размяться. Куртку, китель, рубаху долой. Начнем с приседаний, теперь наклоны, затем скрутки. Вот и ночная стылость из мышц уходит, сейчас пар пойдет. Не пошел, но согреться согрелся.
Маша притащила из недалекого ручья воду в котелке и собиралась пристроить его над еще пока больше дымящим костром, украдкой поглядывая в мою сторону.
– Машуль, не в службу, а в дружбу, полей. Я за водой потом сам схожу.
– Да мне нетрудно, – девушка зарумянилась, подходя ко мне и держа котелок за ручку обеими руками у груди.
Нет, точно все с ней будет отлично.
Вода полилась на спину, на шею, срываясь на землю тонкими струйками.
– Уф, – я распрямился, отфыркиваясь, как морж, и размазывая остатки воды по груди и бокам.