Затея
Шрифт:
— Меня возмущает то, что все, кому не лень, начинают говорить от имени народа, от имени нации, от имени интеллигенции. Кто их уполномочивает на это? Стоит какому-нибудь недоучившемуся студенту выразить протест, подписать бумажку или прочитать запретную книжонку, отсидеть за это пару лет в лагере или в психушке и быть упомянутым в списке невинно осужденных или излечиваемых, как он начинает вещать во имя народа, всех «угнетенных». Откуда это?
— Это, между прочим, чисто советское явление. У нас все действуют во имя и на благо. Это же наша привычная форма демагогии. У нас же и партия действует во имя и на благо народа и всего прогрессивного человечества. Так почему бы недоучившемуся студенту не последовать ее примеру?!
— Партия имеет на это право.
— Не право, а
— А в новой Конституции черным по белому это записано! Так что партия именно по праву выступает от имени народа.
— Это юридический нонсенс. Наша Конституция в принципе не есть правовой документ. Это псевдоправовое явление. Тут другое. Партия по своим масштабам соразмерна народу, и, когда она заявляет, что выступает от имени и во имя народа, это никого не удивляет. А когда это делает хилый одиночка или небольшая группа, как вы изволили заметить, уголовников и шизофреников, это вызывает чисто психологический протест. Что же касается первого аспекта, то любому человеку и любой группе людей во всяком праве (если это, конечно, есть реальное, а не фиктивное право) не запрещается никакая мотивация их поведения.
— Но я говорю о моральном праве!
— С моральной точки зрения партия имеет не более прав выступать от имени народа, чем отдельный (пусть самый ущербный) индивид.
— О чем спор? — сказала Неличка, и все смолкли. — К чему такие высокие материи? Есть такая простая вещь, как обычная скромность. Мы с вами имеем гораздо больше оснований выступать от имени народа, интеллигенции, мировой культуры. Но мы же воспитанные люди, мы не делаем этого.
— А не пора ли нам приступить к более существенному делу?! Прошу за стол! Сегодня будет сюрприз!
— Опять что-нибудь такое выдумали?!
— Терпение, друзья мои, терпение! Сначала закусочки! А уж потом…
— А вы слышали, Славская разошлась с Талановым и вышла замуж за космонавта.
— За Хабибулина! Ха-ха-ха!.. За того самого… Помните, «Я — Сокол!»…?
— Хороший анекдотец мне сегодня рассказали. Армянское радио спросили, можно ли наших руководителей показывать по телевизору. Можно, ответило армянское радио, но по частям. Верхнюю часть в программе «В мире животных», а нижнюю — в программе «Очевидное — невероятное».
— А мне еще одного аспиранта выделили. Забавный тип. Говорит, что он — интеллигент во втором поколении, у него папа был майором КГБ.
— А в самом деле, куда отнести сотрудников КГБ? К рабочим и крестьянам нельзя. К интеллигенции вроде бы неудобно.
— Вообще классификация населения в современных развитых странах дело довольно сложное. Так что идея бесклассового общества не лишена оснований.
— Очень удобная идея для лодырей.
Все дело не в исследовании самого общества, как такового, сказал Основатель, тут делать умному человеку вообще нечего, ибо само по себе общество просто, как картофельное пюре, а в разработке современной методологии его исследования, что требует ума, способностей и титанических усилий. А чтобы разработать упомянутую методологию на уровне современной науки, нужен, в свою очередь, особый подход. И не просто подход, а в некотором роде подходец! Нам нужна не просто методология социальной науки, а метаметодология для построения методологии социальной науки. А с этой точки зрения исходным для нас должно быть понятие деятельности. Деятельность же есть совокупность действий. Наш анализ должен начаться с рассмотрения любого отдельно взятого действия, далее должен перейти к выяснению типов действий и закончиться установлением устойчивых корреляций действий, дающих уже типы деятельности. Без этого приступать к исследованию нашего прекрасного социалистического общества так же бессмысленно, как бессмысленно начинать совращение женщины, не зная конкретно, в чем именно должно состоять совращение и с помощью какого именно орудия это должно быть осуществлено. Я вам расскажу одну забавную историю по сему поводу, которая приключилась с моим приятелем по полку. Дело было в конце войны. Мы вступили в Германию. Баб, конечно, навалом. И почти все с триппером. Но разве нас могло удержать такое препятствие? Тем более, попадались и здоровые. Мой приятель ужасно боялся подцепить это дело. Его должны были назначить командиром эскадрильи. Ему светила Летная академия
Каждое отдельно взятое социальное действие характеризуется целевой установкой и средствами ее достижения. Цель есть содержание действия, средства суть форма его осуществления. Существует закон соответствия цели и средств. Когда говорят в каких-то случаях, что цель не соответствует средствам или наоборот, то смешивают разные вещи. В таких случаях правильнее будет сказать, что если действие совершено, то его фактическая цель иная, нежели считает кто-то. Например, если я сейчас вышибу стекло в этом магазине и скажу, что имел целью благо народа, то я просто-напросто совру. Реальной целью этого моего действия, если я это сделаю как социальное действие, то есть отдавая себе отчет в последствиях и преднамеренно, будет нечто иное, соответствующее самому же этому действию как средству. Например, причинить зло обществу. Подчеркиваю, цель действия есть само это действие, рассматриваемое с одной точки зрения, а средство — это же действие с другой точки зрения. Тут полное соответствие. Расхождение цели и средства начинается тогда, когда речь заходит о групповых действиях и о действиях как акциях общества в целом. Слушайте меня внимательно и шевелите мозгами! Я вам выдаю идею но крайней мере на десяток кандидатских и на пару докторских диссертаций. Если действие осуществляет группа из двух и более людей, цель действия привносится из одних источников, а средства — из других. Тут несовпадение возможно, а в случае массовости таких действий — неизбежно.
Мой приятель по полку, о котором я вам говорил, был (как и вы все, между прочим) полным профаном в социологии, и приведенных мной азбучных истин, еще до сих пор не открытых мировой наукой, не знал. В результате он был истолкован превратно. Его изнасиловали прятавшиеся на хуторе дезертиры-гомосексуалисты, пока я трудился в поте лица с хозяйкой и ее тремя аппетитными дочками. Хозяин стоял в это время на шухере.
— У нас диссидентство стало выгодным бизнесом для особой категории людей.
— Ну, ты тут слегка перегнул.
— Ничего не перегнул. Вот факты. Большинство диссидентов — евреи. Как они попадают в диссиденты? Очень просто: их не выпускают за границу, они начинают скандалить, властям надоедает шумиха, их выпускают постепенно.
— Ну а Сахаров? А Григоренко?
— Типичные неудачники и честолюбцы.
— Чушь! Какие же они неудачники?! Сахаров — академик, трижды Герой, много раз лауреат. Григоренко — генерал, крупный пост занимал. Сахаров потерял огромные материальные блага. Григоренко потерял все, много лет отсидел в психушке.
— И все-таки я настаиваю на своем. На этих именах даже еще четче можно проиллюстрировать мою мысль. Возьмем Сахарова, фигуру номер один, так сказать. Великий физик? А кто об этом знает?! И потом, вы же знаете наше общество. За одну физику столько наград и таких наград не получишь. Если будет написана история современной физики, имя Сахарова в лучшем случае будет упомянуто лишь в связи с водородной бомбой. А претензия на гениальность и великость есть! А компенсация за ущемленное самолюбие требуется. Известности хочется. Вот и начинается понемногу втягивание в эти диссидентские штучки.
— Ерунда все это. Сахаров крупный физик.
— Крупный, не спорю. Но как общественный деятель он крупнее. Это ему принесло больше славы. А материальные потери… Для таких людей материальные интересы второстепенны.
— Когда он начинал свою диссидентскую карьеру, он не рассчитывал на такой успех.
— Бросьте! Мы же не младенцы! Будь Григоренко лейтенант, а Сахаров — младший научный сотрудник, приобрели бы они такую известность? И начали бы они свою диссидентскую деятельность? Сначала обеспечили себе защиту, а уж потом…