Затихающие крики

Беллоу Ирен

Ясно, ему это кажется неправдоподобным.

— Ну ладно, — смирилась Мэгги, — не так это и важно, правда?

По его лицу пробежала судорога боли.

— В общем-то это не мое дело, но, черт побери все на свете, мне почему-то нужно это знать!

— Тогда поверь мне, Гордон, — попросила она, борясь с отчаянием. — Просто поверь.

— Хотел бы.

— Но что тебя останавливает?

— Концы с концами не сходятся. Ты так прекрасна и соблазнительна! Я ничего не могу с собой поделать, меня безумно влечет к тебе. Много мужчин наверняка

так же жаждали обладать тобою, — простонал Гордон и принялся целовать ее.

Его неутолимая страсть вызвала ответную искру в ее измученной душе. Мэгги уронила на пол платье и обвила руками его шею. Гордон задохнулся, когда ее отвердевшие соски прижались к его груди.

— И ты слишком искушена в любви, — проскрежетал он прямо ей в губы.

— В таком случае, Гордон, просто молчи и наслаждайся. Я же не спрашиваю, сколько было любовниц у тебя, не так ли?

— Да, но это потому, что ты не… — Он оборвал фразу, скривив рот в мучительной гримасе.

— Что я не?.. — прошептала Мэгги. Зачем он задает дурацкие вопросы в такие сладостные минуты?

— Неважно, — прорычал Гордон.

Он схватил ее за талию, приподнял и швырнул назад, на постель.

— Ты прекрасно танцуешь, — хриплым шепотом похвалил Мэгги Гордон, опаляя дыханием ее ухо.

Они рано поужинали в компании с Гилморами, затем вчетвером спустились в танцевальный зал. Мэгги приняла комплимент за чистую монету. Правда, в тюрьме у нее не было практики. Однако у Мэгги за спиной несколько лет занятий бальными танцами. Это что-нибудь да значит!

— У тебя тоже неплохо получается, — сказала она, радуясь, что может делать нужные па, не раздумывая. Она не смогла бы сосредоточиться, когда их тела так плотно прижаты друг к другу.

— И от тебя исходит божественный аромат, — пробормотал Гордон. — Что это за духи?

— Шанель номер пять.

— Опять чей-то подарок, наверное? Такие духи женщины не покупают себе сами. Но только не сердись, — поспешил предупредить он, видя, как напряглась Мэгги от его намека. — У меня, кажется, развилась беспричинная ревность. Могу лишь извиниться за свое лицемерие, я не допускал, что у тебя может быть свое прошлое. Черт побери, мое ничуть не лучше.

Замечание Гордона впервые за последние дни заставило ее вспомнить о тюремных временах. Ей хотелось бы рассказать ему о своих злоключениях, но она знала: это будет означать конец всему.

— Я удачно подобрал платье для танцев, а? — хмыкнул он, делая пируэт.

Гордона возбуждает, конечно, отсутствие на ней бюстгальтера и то, что платье тесно прилегает к фигуре. Мэгги уступила его настоянию надеть этот наряд, хотя и отдавала себе отчет в том, что платье узковато, слишком откровенно обнажает плечи и грудь, и она в нем будет выглядеть чуть ли не полуголой.

Прохладный шелк подкладки настоятельно напоминал о твердых напряженных сосках, особенно когда Гордон прижимал ее к себе, как сейчас. Слава богу, хоть юбка была довольно свободной, иначе она

не смогла бы не только танцевать, но даже передвигаться.

— Ты бессовестный, тебе это известно? — прошептала она едва слышно.

— В таком случае мы составляем отличную пару, — ответил он низким, сдавленным голосом. — Замолчи, Мэгги. Я хочу наслаждаться моментом, а не болтать о нем.

У нее сразу испортилось настроение, ибо ей явно не удалось поколебать мнение Гордона о ней. Конечно, виновата в этом лишь она сама. Не надо было изобретать добренького старенького покровителя-любовника. Снова ее пронзила мысль о необходимости сказать правду. Но поверит ли Гордон?

Сомнительно. Скорее всего, она добьется тем самым лишь прекращения отношений, какими бы ни были, плюс к тому потеряет работу. Нет, она не посмеет рисковать ни тем, ни другим. Она слишком любит Гордона, чтобы утратить то немногое, что имеет. Стремление защитить себя от ударов судьбы в будущем было менее сильно, чем ее желание владеть этим мужчиной.

И Мэгги закрыла глаза, спрятала лицо у него на груди и наслаждалась близостью его дурманящего тела.

Гордон внезапно пробормотал:

— Господи помилуй!

Мэгги вскинула голову и посмотрела ему в глаза.

— В чем дело?

— Тебе не о чем беспокоиться.

Вполне естественное любопытство все же побудило Мэгги осмотреться. Долго доискиваться причины тревоги не пришлось. Только что в танцевальный зал пожаловала мадам Брэннигэн. Она была одета в самое кричащее красное атласное платье, какое доводилось видеть Мэгги. Вырез впереди опускался чуть ли не до талии, перехваченной широким поясом, усеянным драгоценностями. Можно сказать, что спины у платья не было вовсе, а под узкую юбку вряд ли можно было что-нибудь надеть.

И опять поблизости не было Джеральда Бреннигэна, а его сексуально озабоченная жена сразу же привлекла внимание очередного поклонника, который пригласил ее танцевать. Она упала в его объятия, как будто век этого ждала. Улыбка совратительницы заиграла на ее полных красных губах.

— По крайней мере, цвет вполне соответствует ее занятию, все блудницы его обожают, — ядовито заметила Мэгги.

— Действительно.

То, что Гордон согласился, пробудило в Мэгги слабую надежду, что его бывшая пассия наконец-то предстала перед ним в истинном свете, и призрак прошлого исчезнет раз и навсегда.

— Тебе… она безразлична теперь, не так ли, Гордон? Я имею в виду… Она, может быть, красива и сексуальна, но это пустышка, одна видимость, ты же знаешь.

— Да, знаю.

— Знаешь, что красива и сексуальна? Или что она пустышка?

— И то, и другое.

Ревность заставила ее отшатнуться, но Гордон тотчас снова обнял Мэгги.

— Не делай глупостей, — прорычал он. — Ни красотой, ни сексуальностью она и в подметки тебе не годится!

— А что скажешь о ее пустоте и коварстве? — игриво поддела его она. — Неужели ты считаешь, будто я такая же вертихвостка, как она?