Затмение
Шрифт:
Папоротники всколыхнулись. Судя по тому, что нежно-зеленые стебли дрожали возле корней, а не около верхушек, ветер был тут ни при чем. Ледышка припала к земле и напружинила задние лапы, нетерпеливо царапая землю передними.
Белолапа ласково положила хвост ученице на спину, приказывая выждать, пока дрожь в зарослях не затихнет. Затем потянулась вперед, еле слышно шепнула что-то на ухо Ледышке и снова уселась на место. Охота началась.
Львинолап жадно смотрел, как Ледышка бросилась вперед и исчезла в папоротниках.
Послышался тоненький писк, но тут же стих, а когда папоротники вновь всколыхнулись, из них
Уголек шагнул вперед и радостно заурчал.
— Вот это да!
Белолапа гордо приосанилась и распушила грудку.
— Великолепно, Ледышка!
— Отличная охота, — подхватил Уголек.
«Сколько шума из-за какой-то полевки! Да эта мышка, наверное, только вчера вечером появилась на свет, и при всем желании не смогла бы убежать даже от Ледышки!» Львинолап обиженно засопел и вспомнил битву в горах. Он был рад, что у Ледышки все получилось с первого раза, но интересно, что сказали бы эти исходящие восторгом коты, если бы увидели, как он сражался с целой стаей чужаков? Разве охота может сравниться с настоящей битвой? Да он тогда одной лапой раскидывал врагов направо и налево, да он…
— Дрозд!
Услышав еле слышный шепот Уголька, Львинолап покосился в сторону, куда смотрел наставник. Толстый дрозд что-то выискивал в листве под корнями дуба.
Львинолап, бесшумный и смертоносный, как змея, пополз к дичи, высоко подняв хвост, чтобы ненароком не задеть им листья. Дрозд деловито выковыривал насекомых и даже не замечал приближающейся опасности. Львинолап усмехнулся. Такая глупая птица заслуживала стать дичью!
Он замер, оценил расстояние до своей жертвы и прыгнул. Огромным прыжком Львинолап преодолел расстояние в целых три лисьих прыжка и камнем упал на добычу. Дрозд в панике забил крыльями, но было поздно. Львинолап прихлопнул его лапой и убил одним укусом в шею.
— Невероятно! — ахнула Ледышка, во все глаза глядевшая на Львинолапа.
Белолапа изумленно повела ушами.
У Львинолапа зачесалось в носу. Мягкое дроздовое перышко прилипло к морде и щекотало усы. Он небрежно смахнул его и торжествующе обернулся соплеменникам.
— Неплохо, — кивнул Уголек.
— Какой огромный прыжок! — подхватила Белолапа. — Но с такого расстояния ты мог легко промахнуться!
«Нет, не мог бы!» — самоуверенно подумал Львинолап. Однако недоверчивое изумление, застывшее в глазах товарищей, заставило его сделать вид, будто это, и в самом деле, была случайность. Что-то подсказывало, что соплеменники вряд ли обрадуются, узнав о его способностях.
Всю дорогу к лагерю Львинолап наслаждался восхитительным запахом дрозда. Убитая птица болталась у него в зубах, подметая крыльями палую листву. Ледышка скакала рядом с Львинолапом, то забегая вперед, то заглядывая ему в глаза сбоку.
— Жаль, что у меня такие короткие лапки! — посетовала она, не выпуская из зубов полевку.
— Ничего, вырастут, — успокоил ученицу Львинолап.
Белолапа и Уголек шли впереди, нагруженные добычей.
«В конце сезона Зеленых Листьев дичи всегда вдоволь. Нужно только как следует воспользоваться этим благодатным временем и досыта накормить племя, чтобы все успели нагулять жирку перед суровой порой
— Ты самый великий охотник! — пищала Ледышка. — Ну и прыжок! Я просто не могу поверить!
Львинолап, не разжимая пасти, пробурчал что-то неразборчивое. Не хватало только наглотаться перьев и потом кашлять до ночи!
— Но зачем, зачем ты прыгнул с такого расстояния? — не унималась Ледышка. — Боялся, что дрозд услышит, если ты подойдешь ближе?
— Да нет, просто хотел попробовать, — ответил Львинолап. Он мог бы бесшумно приблизиться к дрозду, да зачем зря время тратить?
— Ты самый замечательный охотник, какого я только видела! — тараторила Ледышка, чудом удерживая в пасти мышь. — Я раньше хотела быть похожей на Остролапку, но ты гораздо, гораздо лучше! Где ты научился так прыгать? Это какие-то специальные упражнения, да? Как ты думаешь, мне тоже нужно заниматься дополнительно? И тогда я смогу прыгать, как ты?
— Я уверен, что Белолапа научит тебя всему, что нужно.
— Надеюсь, она будет учить меня так же хорошо, как Уголек учил тебя!
Львинолап посмотрел вслед наставнику, юркнувшему за густой куст ежевики. Уголек был хорошим наставником. Лучшего и пожелать нельзя. Но ведь Уголек был не единственным учителем Львинолапа, Звездоцап тоже многому научил его. Впрочем, это тоже было не главным. Просто Львинолап обладал такими способностями, какие Ледышке и не светят, даже если она станет тренироваться с утра до вечера и до конца дней своих!
Когда тропинка устремилась вниз к лагерю, Львинолап вдруг почувствовал острый укол тоски. Он впервые испытал ощущение одиночества, как будто пророчество безжалостно отрезало его от знакомых глаз, с нетерпением ожидавших возвращения охотников.
Ледышка вырвалась вперед, догнала Белолапу и Уголька и помчалась через колючие заросли в лагерь. Когда Львинолап выбрался на поляну, она уже бросила свою полевку в кучу с добычей и гордо повернулась к соплеменникам.
Пепелинка, Медвянка и Маковинка рядком замерли возле палатки оруженосцев, и Ледышка со всех лап бросилась к ним.
— Можно поздравить? — крикнула Маковинка.
— Первая добыча! — завопила Ледышка, приплясывая на месте от восторга. — Я поймала ее с первой попытки!
Львинолап почувствовал невольный укол ревности. Никогда больше не быть ему таким же беззаботным, никогда больше не сможет он так искренне радоваться своим маленьким победам!
— Лисенок уже вернулся? — спросила Ледышка, которой не терпелось похвастаться успехами перед братом.
— Белка взяла его в патрулирование, — ответила Пепелинка. — Они скоро придут.
Львинолап молча подошел к куче и бросил на нее своего дрозда. Внезапно кто-то пихнул его в бок и, обернувшись, он заметил сестру. Она тоже смотрела на оруженосцев, возившихся перед входом в палатку. Пепелинка и Маковинка перебрасывали комочек мха, а Медвянка подскакивала, стараясь перехватить его.
— Хочешь присоединиться? — подшутил над сестрой Львинолап.
— Что-то настроения нет.
Львинолап внимательно посмотрел на Остролапку. Неужели она чувствует то же, что и он?
— Странно все, правда? — неуверенно спросил он.