Затми меня, если сможешь
Шрифт:
Вокруг царила легкая, непринужденная атмосфера с невероятно быстрым ритмом жизни, который мы даже не замечали. Освещение на улице было колоссальное: как только солнце заходило за горизонт – абсолютно каждый фонарь загорался светом теплого мягкого оттенка. Яркие фары мимо проезжающих автомобилей, свет из окон офисных помещений, жилых домов и прозрачных витрин магазинов – все это создавало какую-то особенно теплую атмосферу мегаполиса, не давая ни единого шанса на негативные мысли и эмоции.
Но прямо сейчас эта улица, напрочь
Я старалась изо всех сил сдерживать нервную дрожь в руках, чтобы не передавать свое состояние Кэти, но, как известно, – чужой страх крайне заразителен. Девочка продолжала мужественно сглатывать слезы, покорно следуя за мной по пятам. По спине пробегал очередной табун мурашек, когда я улавливала приближающийся рев мотора автомобиля рейдеров.
Где Рон?! Он ушел в магазин через дорогу, а не через пару кварталов от нас! Мы не можем продолжать стоять на месте и ждать его! А вдруг… вдруг с ним что-то случилось в том магазине – незапланированная толпа муз или… его настигли те самые рейдеры, которые беспорядочно расстреливают все мимо проезжающие помещения.
Не хочу думать о плохом… Не хочу. Не хочу. Не хочу.
Кровь стыла в жилах, учащенный пульс бился в шее, сердце стучало в ушах и вырывалось из груди, словно испуганная птица в клетке. Мы были похожи на тех пернатых, которых может испугать один лишь звук, после чего они начинают нервно биться об железные прутья клетки.
Мы не могли бежать по открытой улице: в любой момент нас могли подстрелить рейдеры или того хуже – насильно запихнуть в фургон, чтобы поставить на нас парочку опытов.
Как только я краем глаза уловила фары белоснежного фургона – Кэти тут же потянула меня назад в сторону заднего входа одного из офисных зданий. Ее белокурые косички резво подпрыгивали вверх, и каждые несколько секунд она оглядывалась в мою сторону, чтобы убедиться, что я бегу вслед за ней.
– Беги! – прокричала я ей вслед, отпуская крохотную влажную ладонь. – Беги, Кэти, не оглядывайся!
Только чудом мы прибежали к заднему входу какого-то магазина одежды, пролетая мимо мусорных баков. Кэти бежала впереди, ее губы что-то говорили, кричали, вопили, но я не слышала, не понимала, не…
В моей голове раздавался лишь тошнотворный звук мотора, приближающегося с каждой секундой. Я не оборачивалась. Не хватало духу, да и было бы глупо тратить на это время.
Позади раздавались несколько пар приглушенных шагов, колеса автомобиля звонко повизгивали, проезжая огромные лужи размером с океан.
Ну, вот и все, вот и все, вот и все…
Почему они не стреляют?!
Легкие начинали гореть, щиколотки разваливаться
– Нет, нет, нет! – раздавались ее пронзительные крики, когда она повернула голову всего на долю секунды. В серых глазах промелькнули отголоски ужаса, боли и страха.
Больше она не оборачивалась…
Глава 3
Тяжело дыша, я распахиваю глаза, натыкаясь на неизменный белоснежный потолок с несколькими флуоресцентными лампами. Осторожно поднимаю корпус и усаживаюсь на матрасе, разглядывая помещение.
Я уже давно потеряла счет времени.
Если бы не мелкие форточки, находящиеся по ту сторону стекла, где без конца и края расхаживают работники корпорации – я бы и не подозревала о том, какое сейчас время суток, даже примерно. Судя по пустующим коридорам и солнцу, которое пытается достать до меня теплыми лучами сквозь прозрачное стекло, сейчас раннее утро.
Ко мне никто не подходит уже несколько суток.
Возле потайной двери по традиции находится небольшая порция очередной безвкусной каши и стакан с прозрачным содержимым. Медленным шагом, продолжая хромать на правую ногу, я подхожу к тюремной порции и нагибаюсь: все такое же холодное и мерзкое, не имеющее запаха и вкуса.
Желудок болезненно реагирует на невкусную похлебку, и я со скоростью света уничтожаю положенную порцию, чтобы больше не чувствовать комки застывшей каши на языке.
Когда это закончится? Неужели они вечно будут удерживать меня в стеклянной клетке, пока я не сойду с ума? Чего они, черт возьми, добиваются? Почему со мной никто не разговаривает?
Я уже всерьез задумываюсь о том, чтобы подкараулить человека, который подкидывает мне отвратную еду. Быть может, у меня получится потянуть его безымянную руку на себя и выбежать из заточения?
Мой взгляд падает на камеры. Эти лабораторные ублюдки следят за каждым моим вдохом и выдохом и наверняка просекут, что я буду сидеть возле потайной двери, словно сторожевая псина в ожидании жертвы. В этом случае я рискую остаться без еды, даже без такой мерзкой. А умереть от голода не входит в мои планы, как и не входит моя смерть в планы Дианы.
С трудом сдерживая себя, чтобы не пнуть тарелку в стену, направляюсь в душ, намереваясь смыть с кожи липкий слой ужаса. Полностью освободившись от комбинезона с термоконтролем, я впервые за пару дней вижу свое обнаженное тело. Взгляд тут же падает на правое бедро, которое не дает покоя мне вот уже несколько дней. Кончиками пальцев слегка прикасаюсь к внешней стороне бедра, которую украшает бордовый сморщенный круг с гладкой рубцовой тканью посередине. Судя по цвету ранения – в меня стреляли как минимум несколько недель назад. Но не стоит забывать, что моя кожа весьма отличается от кожи обыкновенного человека, по крайней мере мгновенной регенерацией. Неужели в меня попали всего один раз? Тогда почему остальные многочисленные рубцы по всему телу, скрытые белоснежными медицинскими пластырями, имеют ровную горизонтальную форму скальпеля?