Затянутость во времени. Документальная повесть о событиях второй чеченской кампании
Шрифт:
Денис с удивлением смотрел на этого мужика, хоть его и клинило в сторону Дудаева, но в определенной исторической подкованности отказать ему было нельзя. Пауза затянулась, затем Денис неожиданно, даже для себя вспомнил:
– Было! В Америке индейцев просто истребили.
Глаза чеченцев вспыхнули яростным огнем. Николаев подумал, что своими словами сам спровоцировал их, но ответить они не успели. Ворота распахнулись и показались генерал Тихомиров и бывший полковник Масхадов.
Генерал в сопровождении телохранителей быстро прошел к машине.
Николаев цепким взглядом еще раз окинул свой сектор наблюдения, поправил на себе оружие и сказал:
–
– Чеченцы в спину не стреляют! – гордо вскинув голову, произнес до этого молчавший молодой парень в модной рубашке.
Денису, удалявшемуся от них твердым спокойным шагом, очень хотелось верить в эти слова, но на собственном боевом опыте он знал, что это не так.
Он чувствовал, как десятки яростных взглядов толкали его в спину и буравили затылок. Так хотелось оглянуться, а, оглянувшись, не увидеть направленный на него и его товарищей ствол. Но он не станет этого делать, потому что он знал, что тогда он проиграет одну из важнейших для себя битв – битву характеров.
Пролетел июнь, подходил к концу июль. Обстановка в республике изменилась. Начался вывод войск. Некоторые части уже погрузились на эшелоны и отправились домой. Поговаривали, что и их бригада вот-вот будет выведена, ходили сплетни про разные сроки. А пока боевых действий никаких не было. Жизнь в лагере дольше походила на мирную жизнь воинского гарнизона. Какие-то построения, занятия, утренние осмотры даже начались. Единственным развлечением была поездка в Ханкалу на сопровождение колонны.
Богучарцы все чаще собирались вчетвером – Николаев, Кучин, Швец и Пузаев, и придавались мечтаниям, как они дома будут отдыхать и отрываться. До конца командировки совсем немного – 14 августа домой.
Дни ползли один за другим. Пришло приказание – готовиться к выводу. Сначала разкомплектовали все БМП в роте. Потом и вовсе оставили по одной на взвод, остальные сдали. Те, что остались, были годны разве что только как транспортное средство, стрелять они не могли и, были слепы.
Чемоданное настроение все больше усиливалось. В воздухе уже запахло домом. Но шел день за днем, начался август. Богучарцы уже представляли, как рано утром, еще до подъема, их построят перед вертушкой, потом – прыг в нее, и вот они – мирные леса и поля.
Но утром шестого августа их всех разбудила тревога.
Приказ был краткий – загружаться боеприпасами, сухим пайком, и в составе колонны выдвигаться в Грозный, там что-то началось.
И действительно началось. Грохот взрывов и стрельба были слышны на подъезде к городу. На улицах шла настоящая бойня. Из каждого подвала, из каждой щели в руинах хлестали свинцовые очереди. Из-за каждого забора, из-за каждого угла мог выскочить гранатометчик. С крыши и окон били снайпера.
Разведчики дрались отрешенно. Налетая на шквал огня, залегали, обходили, выбивали из укрытия. Несли потери, отходили под бешеным натиском. В кровь кусали губы, сдирая кожу на пальцах, ползли, вытаскивали себя и своих друзей из-под обстрела. Перебегали, перепрыгивали и снова залегали в кучах битого кирпича и колотого бетона. Воздух, насыщенный запахом пороха и дымом пожаров, дрожал от взрывов и визжал от пуль.
Так прошел первый день. Ночь принесла долгожданную передышку и относительный покой. Передали сообщение из базового лагеря, там тоже идет обстрел, бойцы оставшиеся на охране лагеря, из окопов не вылазят.
С рассветом – новый приказ: передислоцировать
На трибуны уже пробрались и вступили в бой остальные разведчики. Святой вернулся к телам богучаровцев. Рядом сидел Смагленко и держался за окровавленную руку. Рана была не тяжелой, по касательной. Когда с убитыми и ранеными откатились назад, в расположение роты, к Николаеву подошел Байкал.
– Николаев, ты с ними земляк, значит тебе их сопровождать.
– Кого?
– Тебя что контузило?
– Нет.
– Кучмина и Швеца сопровождать.
– Куда сопровождать?
– Ты в порядке?
– Да.
– Цинки сопровождать с двухсотыми.
Эти слова ротного больно резанули слух. Полчаса назад – Леха Швец и Серега Кучин, а сейчас «груз 200». Святой отупело качал головой.
– Сейчас найди транспорт, отвези в Ханкалу, в морг. Вечером будет колонна в бригаду, поедешь. Там подготовят документы. Потом забираешь из морга и сопровождаешь в свою дивизию. Задача ясна?
– Нет. Тащ-ктан, а как же здесь ребята?
Санников положил руку ему на плечо и слегка тряхнул.
– Товарищ старший сержант! Вы отличный разведчик! Спасибо за службу! А сейчас – выполнять приказ!
– Есть! – Святой медленно выпрямился, – До свидания в Богучаре, тащ-ктан. Желаю Вам приехать туда самостоятельно, без сопровождения.
– Обязательно, Святой! Мы с тобой еще посидим в кабаке.
Рукопожатие было крепким.
Николаеву сравнительно повезло, он не долго шарахался среди руин от машины к машине, поскольку собственные бэшки были небоеспособны, их оставили на окраине в расположении командования «для оперативных целей». Денис встретился БТР, который вез от ВВ несколько двухсотых. Договорился, погрузили с ребятами Снайпера и Леху, коротко попрощался, и вскочил на броню БТРа.
Моргом оказалась огромная палатка. Пол ее был в несколько слоев заполнен мертвыми телами. Ошалевшие санитары метались туда-сюда, то, принимая, то, выдавая груз. Тут же какие-то люди пытались записывать прибывшие тела и фиксировать убывающие. Каждый считал себя вправе обложить матюгами эту смертную команду. Не исключением был и Денис, он загнул семизначную формулу на какого-то доходягу в белом халате, за неучтивое отношение к мертвым товарищам. Санитар оказался не промах и, вскинув голову, тут же ответил не менее сложно. Николаев посмотрел в его глаза и не сразу узнал рядового Умрихина, которого в воспитательных целях они с Кучиным и Швецом к стенке когда-то ставили. «Вот как получилось, мужики. Ну, ничего, видно не зря мы его воспитывали. Подействовало».