Затянувшийся полёт
Шрифт:
– Во-первых, такое решение выходит за рамки моей компетенции. А во-вторых, еще предстоят испытания, доводка и внедрение в производство. Не думаю, что в такой напряженный период стоит производить кардинальные перемены. А условия работы вы им создали здесь прекрасные, – отбрехался Андрей, помня, что Сталин и так считал освобождение Туполева преждевременным.
– Тем не менее, вы добились освобождения одного из конструкторов, – продемонстрировал свою осведомленность Берия, умело скрывая разочарование ответом.
– Этот человек крайне нужен для
– Куда же я денусь! – устало проворчал Лаврентий Павлович. – Хотите, сейчас поедем ко мне и обсудим детали?
– Нет, в другой раз. Я еще не закончил дела здесь.
Попрощавшись с Берией, Андрей вернулся к уже вздохнувшему было свободней и не ожидавшему возвращения начальства Туполеву. Тот недоуменно уставился на на Воронова, не понимая, что еще понадобилось от него очередному "слесарю в штатском".
– Андрей Николаевич, я просто хотел бы пообщаться с вами в менее официальной обстановке. Во-первых, я не сотрудник НКВД, а во-вторых – авиаинженер по образованию, так что вам нечего меня опасаться, – поспешил успокоить его Андрей.
Особого успеха эти уверения не принесли, Туполев, как не раз уже битый волк, продолжал смотреть настороженно. Тем не менее, Воронову удалось кое-как разговорить того, продемонстрировав свою компетенцию в области авиастроения. В присутствии Берии Андрей больше помалкивал, вот конструктор и воспринял его как очередного, ничего не смыслящего в деле, начальника. Постепенно беседа приняла более теплый и даже в некоторой степени дружественный тон, чему способствовали как-бы невзначай подброшенные Вороновым в разговор похвалы Туполевским талантам.
– Вы не считаете, что в других условиях работа шла бы быстрее? – вдруг спросил осмелевший Туполев.
– Не знаю. Условия для работы и здесь неплохие, – осторожно ответил Андрей. – Я понимаю, конечно, что отсутствие свободы сильно удручает, но поверьте, на воле ваши коллеги сейчас тоже дома почти не бывают. Авиапромышленность мобилизована по нормам военного времени. А что касается судимости, то она будет снята в конце-концов с вас и большинства ваших сотрудников. Потерпите еще немного. Главное сейчас – дать результат.
– А Петляков уже вышел! – обиженно пробурчал Туполев.
– Дал результат – и вышел! – отрезал Андрей, опасаясь дальше развивать эту тему, чтобы опять не навлечь гнев Хозяина. Охранники-то присутствовали при разговоре и все фиксировали в памяти.
– Вы лучше подумайте о том, как ускорить внедрение машины "103" в производство. "Наверху" считают необходимым начать серийное производство с января.
Лицо Туполева удивленно вытянулось:
– Как можно начинать подготовку массового производства, не проведя, хотя бы, неполных испытаний самолета? А если выявится необходимость значительной переделки конструкции?
– Не выявится! – с уверенностью ответил Воронов. Конструктор, не подозревавший об истинном источнике уверенности собеседника,
"Да, не с той стороны я зашел!" – укорил себя Андрей. "Не рассказывать же ему правду!"
– Поймите, Андрей Николаевич! Война на носу! Эта машина нужна будет фронту, как хлеб, как воздух! – для пущей убедительности Воронов позволил себе процитировать еще не произнесенные слова Сталина. Хоть они и относились к совсем другой машине.
– Вы наверняка знаете, что внедряемый сейчас в нашей промышленности передовой плазово-шаблонный метод сборки самолетов, – продолжил он, – предполагает значительный объем предпроизводственной подготовки для изготовления всей необходимой оснастки. Поэтому прошу вас не откладывая выделить группу технологов для ее начала. Если что-то потом придется переделать, значит переделаем. Ответственных за ошибки искать не будем. Сейчас не время экономить. Главное – не потерять темп.
Туполев, видимо впечатленный прочувственной речью Андрея, согласно кивнул.
– Кстати, Андрей Николаевич, чем занимается в вашем коллективе конструктор Королев? – сменил тему Воронов.
– Начальник отдела проектирования крыла. А что?
– А то, что вам придется подобрать себе другого начальника отдела.
Последовав указаниям Туполева, Андрей с сопровождающими быстро нашел нужное помещение. На массивной дубовой двери красовался пришпиленный неровный кусок бумаги с особо вразумительной надписью, наспех выведенной от руки: "опкрыл пр.103". Что, надо полагать, означало: "Отдел проектирования крыла проекта 103".
"На буквах тут, видимо, принято экономить. Просто НИИЧаВо какой-то. Или это чтоб враги не догадались?" – рассмеялся про себя Воронов, открывая дверь. Возле одного из кульманов Андрей увидел того, кого искал. Хотя он и мало был похож на собственные фотографии более позднего периода, известные Воронову. Исхудавшее лицо со впавшими щеками, настороженный "волчий" взгляд. "Не успел еще оправиться после своих приключений" – понял Андрей. Дело в том, что этому человеку повезло гораздо меньше, чем большинству своих коллег, почти сразу попавших в спецтюрьму для специалистов. Его же, после суда, по ошибке направили по обычному этапу. Вместо закрытого конструкторского бюро пришлось год провести на Колыме. Здоровья это явно не прибавило. Только недавно, проверяя списки осужденных инженеров, ошибку обнаружили и исправили. И вовремя, долго он бы там еще не продержался.
Человек прервал разговор и вопросительно уставился на вошедших.
– Сергей Павлович Королев? – подошел к нему Андрей.
– Да, – на секунду в глазах того промелькнула тень испуга, сразу же подавленного волевым усилием. Наверное, неожиданный визит неизвестного, сопровождаемого еще двумя, по виду отнюдь не лаборантами, навевал неприятные ассоциации.
– Здравствуйте. Я из секретариата ЦК, занимаюсь вопросами авиастроения. Мы можем переговорить наедине? – поспешил развеять опасения собеседника Воронов.