Завеса
Шрифт:
– Кетрин, я же уже сказал, твои страдания меня не трогают – ты их заслужила. И, - беспощадная улыбка пробежала по губам, - ты потеряла много крови - слабее меня, поэтому запереть в одиночестве, без вербены ничего не стоит. – Проигнорировав злобу, загоревшуюся в её глазах, продолжил, - Можно тебя подержать недельки три в подвале. Но у меня есть вариант лучше…
Кетрин насторожилась. Сейчас она была как натянутая струна. Дёрнешь сильнее нужного - лопнет. Деймон ненавидел себя за то, что говорил. Или за то, что врал? Потому что был не способен причинить ей эту боль на самом деле? Знал же, что Кетрин заслужила, но это по-прежнему была его Кетрин.
– Видишь ли, Клаус уже не единственный приятно румяный Древний.
– Расслабленно откинувшись на спинку кресла, мужчина внимательно наблюдал за её лицом. Отметил, как девушка дёрнулась.
– Моими стараниями, конечно. И попросить Элайджу внушить тебе, мотивируя безопасностью, будет мало чего…
Рывок к двери. Он был к этому готов и успел перехватить на полпути. Всё решили доли секунды. Кетрин боролась с одержимостью загнанного зверя, поэтому действительно пришлось применить всю силу. Наконец, тяжело дыша, прижал её к полу.
– Теперь говори, что тебе приказал Клаус… - взглядом показав, что его терпение подвергается чудовищным испытаниям, выдержал паузу: - Включи логику. Поверь, это будет лучше, чем сидеть в подвале.
Кетрин внезапно по-детски заморгала и всхлипнула, сдаваясь…
– Добрый вечер, Катерина, рад встрече, - Клаус стоял, держа руки в карманы. По лицу блуждала неясная улыбка. От неё у Кетрин, которую доставили в особняк пять гибридов, чуть не подкосились ноги. – Не хочешь выпить?
Девушка, прекрасно знавшая, что ей сулит его вежливость в обращении, смогла только кивнуть. Правда и кивок, и осанка были королевскими. Клауса всегда забавляло это свойство характера: даже будучи ещё девчонкой, Катерина ходила по замку так, словно и он и всё окружающее, включая вампиров, принадлежало ей.
– Пришлось подержать тебя на диете, - под его взглядом гибрид наполнил бокал кровью и передал Катерине, - слишком много вербены в крови. – И снова эта ленивая улыбка. – Такое ощущение, что ты теперь её пьёшь как наркоманка без остановки.
– Что ты от меня хочешь? Как я понимаю, не убить? – Кетрин умела держать ровный тон, и сейчас её лихорадочные мысли ничто не выдавало, кроме лёгкой хрипотцы в голосе и напряжённой спины.
– Убить?! – он в немом удивлении поднял брови. – Вовсе нет. Просто хочу, чтобы ты закончила выполнять свои обязанности. Знаешь же двух недельный срок и тому подобное.
– Варить тебе кофе? Я думала, оно не понравилось… - Язвительность всё же прорвалась.
– Нет, разобраться с макулатурой. – Протянул старый пергамент. Катерина вздрогнула - она уже знала, что он заставит её сделать.
– Где?… Откуда… - Взгляд впился в изображение родителей, пытаясь не упустить ни одной черточки.
– Наши горе сыщики нашли твой дневник, но ты же - умничка, - Клаус подошёл к ней вплотную, - снова спрятала. А я тоже нашёл.
– Подними глаза. – Маска вежливости исчезла, и тон не оставлял надежды на отсрочку. Кетрин покорно посмотрела прямо перед собой. Зрачок сузился, готовясь к внушению. – Ты сожжёшь этот рисунок. Но если есть выбор всегда интереснее, не так ли, прелесть моя? С отправкой его в камин можешь подождать. Взамен вот это. – Вложив в её руку нож, садистски улыбнулся. – Пока ты втыкаешь его себе в руку, можешь не жечь, как только остановишься, приступишь к портрету своей семьи.
Наконец он отошёл. Катерина продолжала молча стоять, купаясь в ненависти. Они оба
– Будь ты проклят, ублюдок!
Клаус замер.
– Что ты сейчас сказала?
С какой-то сумасшедшей отвагой, Катерина почти весело повторила:
– Чёртов ублюдок…
Стальные пальцы сжали шею, и девушка с ужасом поняла, что настали её последние секунды. Поздно проснувшееся чувство самосохранения нашёптывало, что она дура, и не стоило напоминать ему о том, что он незаконнорожденный. Но Клаус сдержался.
– Твои манеры оставляют желать лучшего. Придётся проучить… Будешь сжигать в особняке Сальваторе. – Перестав внушать, он отстранился. На его губах опять заплясала улыбка, которой Кетрин так боялась. – Они заслужили насладиться сполна видом твоего унижения. Да и на будущее полезно увидеть, что случается, если не слушаться… У тебя десять минут на дорогу, - Клаус направился к выходу, - к сожалению, дела не дают стать сопровождающим. – Обманчиво банальная фраза вывела из оцепенения, заставив её вздрогнуть.
– До свидания, Катерина.
– Клаус приказал, чтобы я сама сожгла портрет своих родителей. – Она зажмурилась, не желая снова плакать, - Они меня любили…
– Не знал… - Деймон отстранился, понимая, что извиняться вроде бы и нет смысла. На долю секунды мелькнула мысль, что она снова играет и причина - всего лишь отговорка, чтобы не сказать правды. Не может Кетрин плакать из-за какого-то клочка бумаги. Она и любить-то способна только себя. Но мгновение умерло. Когда-то ему было интересно, как Кетрин выглядела человеком и насколько похожа на Елену. Теперь Деймон мог в этом убедиться лично: выражение лица преобразилось - прошлое завладело девушкой. Но нежное и трогательно-милое личико Елены всё равно ничто даже не напоминало. Сейчас ещё чётче проступили те неугомонная жажда жизни, жгучее любопытство и страстность, которые были заложены в ней природой. Почему-то он никогда не думал, что получила Кетрин, став вампиром. У него был Стефан, пусть и в состоянии войны, она, неважно, что только в мечтах до открытия гробницы, потом Елена… А кто у Кетрин?
Глупее ситуацию трудно представить. Ещё меньше Деймона устраивал мелодраматический оборот, который приняли его мысли, по отношению к своей бывшей любви. Краем сознания, работавшим на перспективу, он понимал, что минуты пролетят, беззащитность испарится, Кетрин снова оденется в калейдоскоп масок. А вот с ним произошедшее останется навсегда и станет иезуитским наказанием. Да к тому же она слишком часто видела его настоящие чувства, не пуская в свои. Око за око… Подхватив девушку, перенёс в кресло. Это было странное ощущение: держать Кетрин на коленях, пока та борется со своими демонами. Подобное уже посещало, когда они случайно встретились взглядами, пока она подносила кровь Клауса. Хотя… Прошло всего пара минут и от трогательности не осталось следа. Только и ничего не вернулось, как он ожидал, когда хотел встряхнуть её. Кетрин просто успокоилась, и отблеск былой страсти, на несколько мгновений вернувшийся и осветивший черты, исчез, оставив перед ним снова бездушную куклу. Поправился: она и есть бездушная и бессердечная. Разве не так? И всё же… Деймон нахмурившись, изучал эту незнакомку. Но она неожиданно заговорила сама: