Завещание бедной красавицы
Шрифт:
— Безрезультатно, — вяло ответила я. — А где все?
— Шеф вызвал, — безразлично проговорил Павлик.
Надо же! Без меня трудится моя команда, а я разъезжаю по своим делам! Ну не то чтобы совсем уж по своим, но уж точно не по редакционным. Надо бы тоже пойти к шефу. Наверняка потребовал представить ему сценарный план следующей передачи.
Я причесалась, подправила макияж и отправилась к шефу поддерживать коллег.
Когда мы все трое, Галина Сергеевна, Лера и я, вернулись назад, то застали в кабинете
— Здравствуйте, — произнесла Кравчук строгим голосом.
— Добрый день, — поприветствовала я ее. Поздоровались и все остальные члены съемочной бригады.
— Вы Ирина Лебедева? — это было обращено ко мне.
— Да, чем могу помочь?
— Я подруга Эллы Осиповой, Кравчук Мария Львовна. Ведь это вы собирались делать о ней передачу?
— Да, это так. То есть даже не собирались, а все еще собираемся. Теперь, так сказать, уже в память… — проговорила я.
— Я хотела бы поговорить с вами, — произнесла Кравчук. — Где мы можем это сделать?
— Да прямо здесь.
— Мне бы хотелось конфиденциально.
— Это мои сотрудники, и у меня нет от них секретов, — холодно объяснила я. Мне было неприятно, что эта женщина пришла сюда, да еще дает мне указания. Тем не менее на мой не слишком любезный тон она никак не отреагировала.
— Что ж, как прикажете. — Кравчук, не дожидаясь приглашения, села на стул.
— О чем вы хотели поговорить? — спросила я.
— О Николае Осипове. И об Элле, разумеется.
— Очень интересно. — Я подняла брови. — И что же вы хотите сказать?
— Мне бы хотелось, чтобы в вашей передаче была освещена тема личной жизни Эллы. Вы ведь собираетесь упомянуть об этом? — Кравчук скорее утверждала, чем спрашивала.
— Да, конечно, — согласилась я.
— Так вот, я хочу сделать официальное заявление, что муж Эллы, Николай Осипов, желал смерти своей жене.
— Что?! — Я едва не свалилась со стула, когда услышала подобное заявление. — Вы понимаете, насколько серьезно то, что вы говорите? Это ведь обвинение…
— Я отдаю отчет своим словам и готова повторить их для передачи.
— Вы хотите сказать, что Николай Осипов мог быть причастен к убийству своей жены?
— Не знаю, убивал он или нет, но то, что у него был мотив, — совершенно очевидно.
— Не могли бы вы объяснить все поподробней? — попросила я.
— За этим я сюда и пришла. — Кравчук поудобнее устроилась на стуле, видимо приготовившись к длительной беседе. Галина Сергеевна, Лера и Павлик слушали ее чуть ли не с открытым ртом. — Так вот. Я считаю, что Николай Осипов подделал завещание своей супруги. Согласно существующему завещанию Элла все свое движимое и недвижимое имущество оставила именно мужу. Но каждый, кто хоть немного знал Эллу и ее супруга,
— Ну почему вы так считаете? Что удивительного в том, что жена завещает свое имущество после своей смерти мужу? — начала я.
— Ничего подобного! Только не в данном случае! Вы не знали Эллу, не знаете Николая, вы не знали, какие между ними были отношения. Это было что-то кошмарное! Для Эллы семейная жизнь подчас становилась просто невыносимой. Особенно в последние годы. Это был какой-то ад, а не семейная жизнь!
— Почему же она тогда не развелась с мужем, раз у них были столь трудные отношения?
— Она любила этого подонка! Точнее, она болела им, как наркоманка, была зависима от этого ужасного человека! Она ненавидела его и одновременно не могла представить себе и дня жизни без него.
Я молчала, не в состоянии сказать что-либо. Вообще-то то, что говорила Кравчук, почти полностью соответствовало тому, что я сама думала обо всем этом деле. Но она, похоже, была просто обижена на Осипова, потому и решила свести с ним счеты таким вот странным образом, через мою передачу. Что, решила заклеймить позором Осипова на весь Тарасов? Или припугнуть его?
— Я вижу, вы не удовлетворены тем, что я говорю? Вам кажется, что это абсурд, а на самом деле у Эллы была действительно такая кошмарная жизнь. Я знала всю ее жизнь до мельчайших подробностей, мы ведь были компаньонами в деле… Еще я могу совершенно официально заявить вот что. — Кравчук помедлила, стараясь придать своим словам больше важности и торжественности. Потом обвела всех присутствующих долгим взглядом и произнесла: — Я знаю, что Элла написала завещание. И в нем ни слова не было о ее муже.
— Вы уверены? — спросила я. — А почему вы тогда сразу не заявили об этом? — Мне показалось, что Мария Львовна придумала этот трюк с завещанием только что, чтобы привлечь внимание к своему рассказу.
— Это не играет роли, что и когда заявлять, главное, что я совершенно точно знаю, что о Николае в завещании не было ни слова.
— А кому же тогда Элла оставила свое имущество? — поинтересовалась я.
— Не знаю! Она не говорила мне. Только сказала, что мужу не оставит ни копейки после своей смерти. Хотя бы после смерти, говорила она, не будет зависеть от него.
— Значит, вы не видели сами этого завещания? — уточнила я на всякий случай.
— Нет, не видела. Точнее, я видела, как Элла составляла его, она делала это на работе в офисе, потом сказала, что написала завещание и собирается отвезти его к нотариусу.
— А когда это было?
— Пару месяцев назад. Элла была рассержена тогда на мужа за что-то, не помню уж за что… Хотя… они все время ссорились, и упомнить все их ссоры и скандалы просто не представляется возможным. Так вот, в сердцах она составила завещание и сказала мне, что этому подонку она не оставит ни гроша.