Завещание Джона Локка, приверженца мира, философа и англичанина
Шрифт:
По выражению Дж. Данна, это был «шантаж» [73] ; Ч.Тарлтон называет это «манипуляцией призраком бунта», не имевшей ничего общего с какими-либо принципами – республиканскими, демократическими или собственно революционными, но всячески подчеркивавшей лояльность «Его Величеству» и приверженность делу реставрации древней английской конституции – системы «король-в-парламенте», этой единственной, по мнению виговских пропагандистов, панацеи от «революции сверху» [74] .
Реакцией правительства и, что важнее, короля было неприятие всех, в том числе самых мягких, попыток давления. «Письмо знатного лица» было сожжено по распоряжению палаты лордов, постановившей, кроме того, создать комиссию по расследованию этого «преступления».
Поставив в центр пропагандистской кампании вопрос об «исключении», виги, однако, не были едины и составляли несколько фракций: фракцию Шефтсбери – Рассела (Уильям, лорд Рассел, был правой рукой Шефтсбери в палате общин), считавших необходимыми «исключение» и умеренную конституционную реформу; фракцию Алджернона Сиднея – Кейпела (Артура Кейпела, графа Эссекса), выступавших за восстановление республики; и, наконец, фракцию, образовавшуюся вокруг герцога Монмута и его ближайших последователей, включавшую лорда Колчестера и сэра Томаса Армстронга, которые ставили своей целью перевести линию наследования с Йорка на старшего из незаконных сыновей короля – Джеймса Скотта, герцога Монмута.
В рядах оппозиции звучали и другие предложения, такие как ограничение власти «папистского» преемника Йорка, установление пожизненного регентства в случае его прихода к власти, убеждение короля в необходимости заключения нового брака с тем, чтобы его новая (протестантская) супруга родила ему законного протестантского наследника, наконец, убеждение короля в необходимости признания герцога Монмута своим законным сыном. Между вигами не только не было единства, но и существовали противоречия, касавшиеся выбора претендентов на трон. В случае успеха стратегии «исключения» Йорка следующей в линии наследования становилась его старшая дочь принцесса Мария, за нею следовал племянник – статхаудер принц Вильгельм Оранский, а не герцог Монмут. И поэтому некоторые виги считали, что следующей в линии наследования должна стать Мария, а ей должен наследовать Вильгельм. Однако, в отличие от Марии и Вильгельма, герцог Монмут в 1670-х – начале 1680-х гг. пользовался широкой популярностью в английском обществе и больше подходил для целей пропаганды.
В начале «кризиса исключения» или, лучше сказать, пропагандистской кампании, развязанной в 1678 г., несмотря на глубокую личную вражду между Йорком и Монмутом, последний занимал сторону двора, искал расположения короля. Шефтсбери даже считал его своим политическим оппонентом. Однако со временем, когда популярность Монмута начала расти, виги изменили отношение к «протестантскому герцогу» и даже запустили легенду о тайном законном браке Карла II с матерью Монмута, Люси Уолтер, свидетельство о котором, по слухам, хранилось в некоем «черном ларце». Рост популярности Монмута привел к тому, что в сентябре 1679 г. король временно отослал его в Утрехт. Однако уже в ноябре Монмут самовольно вернулся в Англию, после чего король лишил его за непослушание большинства постов в правительстве. В результате Монмут невольно оказался если и не в рядах оппозиции, то по одну сторону с оппозиционерами, которые начали проявлять к его фигуре растущий интерес, видя в нем возможного лидера. В ноябре 1679 г. толпы лондонцев приветствовали возвращение герцога Монмута из Нидерландов.
Одним из элементов пропагандистской стратегии вигов, наряду с устройством шествий и сжиганием чучел римского папы [75] , собраниями в кофейнях и клубах и массированной пропагандой в памфлетах, газетах и на настенных плакатах, распространением литературы в рукописях и даже рассчитанным на неграмотных зачитыванием вслух разного рода листовок на рынках, – наряду со всем этим важным элементом политического давления стала подача королю
Несмотря на то что главным тезисом еще одной, так называемой гигантской петиции (Monster Petition), которую подписали около 16 тысяч граждан и которая была подана королю в середине января 1680 г., стала просьба дать возможность парламенту участвовать в процессе над Данби и пятью католическими священниками, посаженными в Тауэр в 1679 г., а также уладить «все остальные проблемы», король расценил петицию не как предложение о сотрудничестве и помощи, а как нарушение его прерогатив и возвращение к практике подачи «подрывных петиций», которая была распространена в канун первой гражданской войны. Среди подписавших петицию был, по-видимому, и Шефтсбери. На документе стоит подпись Локка. Одним из «подписантов» был Алджернон Сидней.
После осенних выборов 1679 г. Шефтсбери предложил не дожидаться созыва парламента, отложенного королем до 26 января 1680 г., а собраться немедленно, но не в виде парламента, а в качестве временного «верховного совета». Предложение, озвученное лордом Расселом, вызвало негодование короля и лорда-канцлера, и 26 января 1680 г. сессия парламента была отложена еще раз – до октября 1680 г. Собравшись в октябре 1680 г., палата общин приняла решение о том, что «подача петиций королю, касающихся созыва и работы парламента и решения проблем», является несомненным правом подданных Англии, а выставлять такие петиции бунтовщическими – значит совершать предательство в отношении свободы граждан. В январе 1681 г. был распущен и второй оппозиционный парламент.
Наконец, в марте 1681 г. в лояльном королю Оксфорде был созван третий, так называемый Оксфордский парламент, поскольку, как считал Карл II, созывать парламент в Лондоне было небезопасно. Парламент заседал всего неделю, а затем тоже был распущен. После этого парламенты не созывались, пока трон после смерти Карла II в начале 1685 г. не занял герцог Йоркский – новый король Яков II.
Решение Карла II отказаться от созыва парламентов имело свои финансовые предпосылки. За три дня до начала работы Оксфордского парламента Карл заключил еще один секретный пакт с Людовиком XIV: французский король соглашался выплатить Карлу в ближайшие три года
5 миллионов ливров, если он не станет созывать парламент и собирать деньги на поддержку Испании в войне с Францией. Всего с марта 1681 до февраля 1685 г. Карл получил примерно 4,3 миллиона ливров, остаток Людовик выплатил Якову II.
Как пишет Т. Харрис, Карл все же не стал полной марионеткой, поскольку в конце 1681 г. пригрозил созвать парламент, если Людовик осуществит вторжение во Фландрию и Голландию; кроме того, «французская субсидия несомненно давала ему пространство для маневра во внутренних делах» [76] .
Падение графа Данби, расследование «папского заговора», серия показательных судов и казней, роспуск в январе 1679 г. парламента «кавалеров», заседавшего с перерывами с 1661 г. и казавшегося вечным, созыв трех новых и оппозиционных парламентов, крайнее возбуждение всей политической жизни Англии – все это происходило при активном участии Шефтсбери.
В апреле 1679 г. он был назначен лордом-председателем Тайного совета и пробыл на этом посту до октября 1679 г. Несомненно, что политика «исключения» была в центре его внимания. Вплоть до ноября 1680 г. Шефтсбери надеялся убедить короля в необходимости повторной женитьбы, т. е. фактически добиться «исключения» другим, более прямым способом. В декабре 1680 г. он заявил в палате лордов: «Мы не можем верить королю», а он, Шефтсбери, боится, что король «сделает нас рабами и папистами» [77] . В ответ раздраженный Карл II назвал его «охотником за заговорами».