Завещание короля
Шрифт:
Воспоминания об этой беседе и чувстве собственной беспомощности до сих пор вызывали озноб. Отец всегда был жесток, его угрозы – не пустой звук. Эд обхватил себя за плечи и поднял голову к фреске над алтарём.
Солнечный свет отражался в пяти плоских широких чашах, стоящих полукругом. Внутри они инкрустированы переливающимся перламутром. На дне каждой из керамических полусфер слой чистого белого песка, в нём растут плетущиеся водоросли. Между стеблями в прозрачной воде плавно двигались небольшие серебристые рыбки. Когда рыбы вырастают, их выпускают в озеро, и в чаши берут новых мальков. На поверхности цветочные лепестки, которые кладут по утрам жрецы храма.
Эдвин
Скоропостижная смерть короля пришлась как нельзя кстати, упокой Божество озера его душу. Эд надеялся, что в завещании нет ничего о договорном браке с княжной Горного края. Только если его судьба не решена отцом, он ещё может на что-то рассчитывать.
А если Элвин не солгал, и архивариус видел документ, подписал как доверенный советник? Уолт – долговязое ходячее недоразумение, ему не место в благородном обществе. Но сместить с должности его может только монарх. Равно как и возвысить… Что, если попробовать переманить его на свою сторону? Можно ли развернуть в свою пользу тщеславие и амбиции полукровки?
3. Завещания нет. В Совете
Для погребального портрета тело старого короля замка Элар обрядили в самые богатые одежды, украшенные золотым шитьём и отделанные ценным мехом. Под густыми волосами с проседью в тонком ободе короны постепенно опухала голова мертвеца, но пока это не заметно. На парадной расшитой перевязи пустые ножны – традиционный знак мирных лет правления. На груди витая цепь и тяжёлое ожерелье с подвесками-каменьями. Пальцы правой руки украшены перстнем-печатью и массивным кольцом. Под левой рукой – резной и позолоченный, инкрустированный мелкими самоцветами футляр для письменных принадлежностей – символ просвещения и дипломатии. Он изготовлен Гильдией мастеров на заказ, с ним и похоронят монарха. Остальные драгоценности останутся при нём только на портрете: перед погребением их снимут и вернут в сокровищницу.
Вчера по всему королевству было объявлено, что церемонию прощания проведут на площади в замке, и из городов и деревень потянулись люди. Гроб под охраной выставлен на крепком добротном помосте, с двух сторон которого узкие лестницы, чтобы люди проходили друг за другом. У гроба поставили три курильницы с тлеющими благовониями, чтобы разгонять смрад.
Рядом сколотили помост повыше и проще, на нём расположился живописец со своим скарбом. Большой холст – для портрета в полный рост, прочно закреплён на деревянном каркасе. Над полотном работал лучший художник Гильдии, написавший множество семейных портретов придворных вельмож и самых богатых горожан. Перед ним стояла весьма непростая задача – ведь похороны уже через неделю, времени на эскизы и наброски совсем мало.
Для большинства подданных эти несколько дней – единственная возможность увидеть своего короля, поэтому крестьяне и горожане с самого утра текли бесконечной рекой, изредка понукаемые стражей за медлительность и давку.
В окрестностях замка сразу стало тесно от палаток, жильё резко подскочило в цене. Дельцы и содержатели гостиниц стремились не упустить своей выгоды. Ведь почти все, кто прибыл проститься с покойным монархом, задержатся в городе, чтобы поприветствовать нового короля и погулять на торжествах в честь коронации. А значит, это время они будут вынуждены тратиться на проживание и пропитание.
Гэри через узкое окно с тоскливой горечью наблюдал
«В природе всё устроено разумно, любая смерть вызывает к жизни новое движение, события цепляются одно за другое, всё связано, всё закономерно. Король мёртв, а трактирщики неплохо заработают на траурных мероприятиях. Какая ирония! Править мудро и справедливо много лет, чтобы потом какой-нибудь деревенский дровосек или пахарь хвастали внукам, что видели в гробу короля Элара. И после похорон так перепились, что потеряли сапоги!» – рассматривая суетящиеся человеческие фигурки, он машинально хрустнул пальцами.
От размышлений отвлёк звук торопливых шагов на лестнице. На тесную площадку стремительно вылетел его помощник. Дерек Вальт – молодой человек благородного происхождения, это сразу видно по изящному телосложению, невысокому росту, маленьким рукам. Отчим-самодур, убедившись, что мечтательный книгочей ничего не достигнет на дипломатическом поприще, ходатайствовал о месте для пасынка при дворе. Вальта определили под начало к Гэри.
Дерек работал на совесть, бережно обращался с книгами, кропотливо вёл каталоги округлым красивым почерком. Собственно, они вдвоём и были всем «Министерством», ведающим вопросами колдовства и хранящими бесценные архивы.
– С-с-советник Уолт! – воскликнул помощник, задыхаясь и взмахивая рукавами. – Вы д-д-должны спуститься. Ва-а-ас желает видеть Их В-в-высочество!
Дефект речи возвращался к нему в моменты, когда Дерек торопился изложить мысль, горячился или был встревожен. В разговоре медленном и вдумчивом он совсем не заикался, Гэри давно подметил это.
– Эл?
– Нет, Э-э-эдвин!
Вальт запыхался от беготни по каменным ступеням, пытался пригладить непослушные тёмные волосы, торчащие в стороны. Голубые глаза почти круглые от волнения и сознания важности принесённого известия. Гэри не испытывал перед принцем такого благоговения, поэтому намеренно спокойно спустился в библиотеку.
Принц Эд вполоборота стоял у рабочего стола, уставленного неровными стопками книг, заваленного свитками и отдельными страницам. Он со скукой передвигал два флакона с чернилами, перебирал обрывки записок. Не оборачиваясь, обратился к хранителю:
– Много себе позволяешь, Уолт! Моё время дороже твоего!
«Так похожи внешне и так различны в обращении!» – в очередной раз подумал Гэри, разглядывая посетителя.
Фигура стройная и подвижная, ростом едва до плеча Уолту. Один и тот же гордый профиль, черты лица крупные, но не слишком привлекательные (хотя, кому судить? фрейлины считают их красавцами). Золотистые вьющиеся волосы у Элвина длиннее, Эдвин – любитель охоты, и много времени проводит в седле, его локоны острижены чуть ниже ушей. Узкий костюм, чёрный в знак траура, отделанный серебряным шитьём и тесьмой. На пальцах – кольца с редкими самоцветами. Принц всегда ценил роскошь. Даже скорбь должна быть богато украшена.
– Напомни, почему тебя прозвали Ловцом блох?
– Потому что у меня с детства прекрасная память, и я всегда мог отыскать в книгах нужные факты или важные сведения, – отвечал Гэри, кланяясь и сбрасывая на спинку кресла широкую серую мантию из плотной шерсти. – Это прозвище дали мне вы, Ваше Высочество.
– Сотри с лица эту дурацкую ухмылку! – Эд повернулся к нему, брови грозно сдвинуты, губы брезгливо поджаты. – Брат проговорился, что ты видел завещание короля.
– Это преступление?