Завещание ночи
Шрифт:
— Надолго ты приехала? — спросил я ее в лифте. Мы стояли, прижавшись друг к другу, я чувствовал ее твердую маленькую грудь под туго натянутой майкой, и мне хотелось, чтобы лифт поднимался до восьмого этажа не меньше суток.
— Навсегда, — ответила она хрипловатым голосом и облизнула пересохшие губы. Я был настолько заворожен этим зрелищем, что не сразу понял, что она мне сказала.
— Как — навсегда? — пробормотал я ошеломленно. — Ты что же, уволилась?
Она согласно прикрыла веки.
— Кажется, да…
Наступает
Пашка по-прежнему торчал на боевом посту. Если бы утром я не видел, что дверь его квартиры заперта, можно было бы подумать, что он не покидал позиции со вчерашнего дня.
— Познакомься, — сказал я Наташе. — Это Пауль, мой сосед. Прошу любить и жаловать. Пауль, это Наташа. — Пашка застеснялся и отвернулся, сосредоточенно ковыряя носком сандалии кафельный пол.
— Смешной, — сказала Наташа, когда мы зашли в квартиру. Тут меня вдруг осенило, и я бросился обратно в коридор.
— Пашка, — спросил я строго, — ты здесь вчера долго стоял?
— До-олго, — задумчиво ответил он.
— Ты видел человека, который выходил из моей квартиры после того, как я вернулся?
— Не-а, — уверенно сказал Пауль.
— А ты не видел, никто ко мне не заходил, пока меня не было?
Он помотал головой — мой допрос его явно утомлял — и вдруг спросил:
— Ким, а это твоя любовница? — последнее слово далось ему с трудом, но он мужественно его выговорил.
Я обалдел.
— Что ты, Пауль, — пробормотал я, — что ты, где ты слов-то таких нахватался? Это моя девушка, понял?
По выражению лица юного энциклопедиста трудно было определить, уловил ли он разницу.
— Красивая, — флегматично сказал он и полез пальцем в нос.
— Мне тоже нравится, — признался я. — Ты, Пауль, если что, приходи к нам вечерком чай пить, не стесняйся. Лады?
— Лады, — вяло отозвался он. Пашка у нас — любимец всего подъезда, и, поскольку он вечно торчит, как беспризорный, его постоянно зовут в гости и угощают конфетами. От этого он избаловался и постоянно ходит с какой-то сыпью.
Я подмигнул ему и ретировался из коридорчика в квартиру. Наташа стояла перед зеркалом и вертела в руках обломок трубы, на который я запирал дверь.
— Это что, — спросила она, — вроде дубинки для непрошеных гостей? Открываешь дверь — и по башке?
— Какие у тебя фантазии мрачные, — сказал я смущенно. — Это я, знаешь ли, водопровод все никак починить не могу — труба у меня в ванной течет. Все течет и течет…
— Ага, — понимающе отозвалась она и, легкомысленно помахивая трубой, прошла в комнату. Я бросился за ней, обнял и заглянул через плечо ей в лицо. Лицо у нее было недовольное.
— Ким, — сказала она. — Я с дороги, я устала и проголодалась. Тебе не кажется, что ты очень торопишься?
— Нет, — ответил я, — мне кажется, что я безумно по тебе соскучился. Мы не виделись почти
Она засмеялась.
— Ты все врешь. У тебя здесь миллион женщин, и ты не вспомнил обо мне ни разу. Каждый раз ты думаешь только о той, которая с тобой в данный момент. Я ведь достаточно хорошо знаю тебя, Ким…
Я не люблю оправдываться и не люблю врать. Я развернул ее лицоми к себе и не без труда сомкнул свои руки у нее на спине.
— В Москве четыре миллиона лиц женского пола, — нудным голосом сказал я. — Если отбросить малолетних и старух, остается где-то миллиона два. Исходя из твоей логики, среди моих женщин есть косые, слепые и горбатые, не говоря уже о парализованных и страдающих болезнью Дауна. С полным основанием заявляю тебе: это клевета.
Она отстранилась.
— Ты и вправду думаешь, что это смешно?
Итак, это была не дежурная подколка. Просто она хотела выяснить отношения — сразу и круто, вполне в ее стиле.
— Бог с тобой, — вздохнул я. — Я пытался только объяснить тебе, что ты не права. Все сто шесть дней я помнил о тебе. Я ждал тебя, я звал тебя, я хотел тебя. И вот ты здесь, и я счастлив, я совершенно ошалел от своего счастья и несу какую-то околесицу. Так что не принимаей мой бред близко к сердцу, родная, а лучше скажи, какой коктейль ты предпочитаешь в это время суток? Или, подожди, что же это я, ты же хочешь есть, правда?
— Хочу, — быстро ответила она и улыбнулась. У меня отлегло от сердца — хитрый Ким опять вывернулся из всех расставленных на его пути силков.
— Яичницу с ветчиной и помидорами. Можно?
— Запросто, — отозвался я и поцеловал ее в ухо. Она недовольно дернула головой. — Ты пока развлекайся тут, как можешь, хочешь, вон в компьютерные игры поиграй, там на дискетках написано, где какие, хочешь, мультики посмотри, вон кассета валяется, знаешь, как включать?
— Иди работай, — сказала Наташа. — Я взял под козырек и четким строевым шагом отправился на кухню. Когда я заканчивал обжаривать ветчину –на слабом огне, часто переворачивая, так, что она оказывалась лишь слегка подрумяненной с обеих сторон, — Наташа закричала из комнаты:
— Ким, а это что, тоже для водопровода?
Я бросил ветчину на произвол судьбы и пошел на зов. Наташа стояла посреди комнаты и целилась в экран монитора из моей пушки. В утренней суматохе я так и оставил ее на журнальном столике рядом с тахтой.
— Интересно тут у тебя, — задумчиво произнесла Наташа. — Он стреляет?
— Еще как, — подтвердил я. — Отдай его мне, солнышко.
Она, конечно, не послушалась и направила дуло мне в грудь. Очень неприятное ощущение, должен сказать, даже если знаешь, что пистолет стоит на предохранителе.