Завещание ночи
Шрифт:
Следующие два часа я занимался спасением машины ДД. В кромешной тьме, упавшей на платформу «43-й километр», я с большим трудом отыскал нужный мне проселок и чуть не выбил глаз веткой, разыскивая спрятанную «девятку». Машина, к моему немалому удивлению, оказалась совершенно нетронутой — то ли на нее никто не успел наткнуться, то ли ни у кого не хватило фантазии представить себе, что новенькая «девятка» может стоять в лесу совсем бесхозной. Я зажег в салоне свет и несколько минут неподвижно сидел в машине, тупо глядя в непроглядный мрак за стеклом. Из темноты прилетело какое-то крупное
Cтояла душная июньская ночь. По дороге, обгоняя меня, неслись к Москве автомобили — небольшие, компактные, полутемные островки комфорта и безопасности; и такие же островки мчались мне навстречу, слепя ближним светом. Я ехал медленно, невидящими глазами следя за дорогой. На меня обрушилось давящее ощущение одиночества.
Всю дорогу я убеждал себя, что Наташа уже сидит либо у ДД, либо у тетки, и злился, что не отдал ей второй ключ от своей квартиры. На моих часах было полвторого ночи, когда я поднялся на пятый этаж дома ДД. По-прежнему темнела рваная дыра на месте выбитого мною замка и глухо рычал за дверью Дарий, отпугивая непрошеных гостей. Меня он, впрочем, узнал, и, когда я открыл защелку, кинулся меня облизывать. Я быстро осмотрел квартиру, позвал: «Наташа!» и, не получив ответа, повел выгуливать пса.
Трудно объяснить, почему я продолжал выполнять эти будничные действия так спокойно, как если бы вообще ничего не произошло. Я ходил вокруг дома ДД, посматривая на весело рыщущего в кустах Дария (и что после этого все разговоры о сверхчувственной связи между собаками и их хозяевами? Треп!), и твердил себе, что с Наташей все в полном порядке. Эта фраза, как заклинание, блокировала прочие мысли и не давала подумать ни о чем другом. Я представлял себе, как Наташа появляется у тетки, у девчонок в общаге, у каких-то своих мифических друзей-геологов и рассказывает им о своих невероятных приключениях. Пару раз я даже слабо улыбнулся. Потом передо мной всплыла другая картина: Наташа, чудовищно измученная, в изодранной одежде, сидит на ступеньках лестницы, как ДД вчера, и ждет моего возвращения. Я свистнул Дария, вновь запер его в квартире, постаравшись на скорую руку замаскировать пролом в двери, сел в машину и поехал к себе.
На лестничной площадке никого не было. В коридорчике — тоже. На двери в квартиру не было приколото никакой записки. Впервые, войдя в свою собственную квартиру, я почувствовал леденящий, тоскливый неуют и пожалел, что не завел автоответчик.
На часах начало четвертого. Предпринимать какие-то шаги было слишком поздно, да и к тому же я не знал, какие. Оставалось только ждать. Я открыл бар, налил себе стакан коньяку, выпил и лег спать. Отключился я сразу, едва закрыл глаза, и снов в эту ночь не видел.
Разбудил меня звонок в дверь. Я прыгнул с кровати, метнулся в прихожую и выскочил в коридорчик, не озаботившись даже тем, что из одежды на мне были только плавки.
— Привет, Ким, — сказал маленький мальчик Пашка. — Ты опять играешь?
— Привет, Пауль, — отозвался я, наконец, подавив в себе непроизвольное желание взять его за ухо и
— Десять, — вздохнул он. — Мама с папой на работе, а бабулька дрыхнет…
Причины, по которым это прелестное дитя не посещает детского сада, для меня навеки останутся загадкой. Я сказал:
— Пауль, я чертовски занят. Ты извини, дружище, но лучше заходи в какой-нибудь другой раз. Хорошо?
Глаза его сузились.
— Всегда ты так, Ким… С тобой играть стало неинтересно, ты все время говоришь — в другой раз. А я только хотел тихонечко посидеть и видик посмотреть, и все. А ты…
Я представил себе муку ожидания, нервную дрожь, вызываемую каждым телефонным звонком, подумал о том, что, в конце концов, Пашку можно будет выставить в любую минуту, и сказал:
— Ладно уж, фельдмаршал. Заходите. Только так: мне могут позвонить, и я должен буду быстро уйти. Тогда уж без обид, договорились?
— О'кей, — солидно ответил Пашка и шмыгнул в комнату.
Он с разбегу плюхнулся на колени перед шкафчиком, где стоят у меня видеокассеты, и зашарил в них, выбирая, что же посмотреть на этот раз. Пашка пересмотрел практически все мои фильмы, кроме, может быть, «Калигулы» и «9 1/2 недель», а поскольку я своей видеотекой не занимаюсь, то дилемма, стоящая перед ним, обычно сводится к выбору между фильмом, который он видел уже три раза, и фильмом, который он видел только дважды.
— Ну-с, фельдмаршал, что будем смотреть?
Он пыхтел, как ослик старины Буридана, разрывающийся между двумя копнами сена. Я хладнокровно наблюдал за его мучениями. Наконец он решился и сказал:
— Мультики, там, где про розовую пантеру!
Я хмыкнул и поставил кассету. Пауль залез с ногами в кресло и победно посмотрел на меня.
— Что будем пить? — спросил я.
Это ритуал. Он потер переносицу (жест, от которого я избавился полгода назад) и глубокомысленно изрек:
— Коктейль-оранж.
Это значит — апельсиновый сок. Я прошел на кухню, налил ему в высокий стакан апельсинового сока и бросил два куска льда. Подумал немного и налил себе то же самое.
— Прошу вас, сэр, — сказал я, протягивая ему бокал. Он внезапно улыбнулся совершенно нормальной детской улыбкой и неразборчиво пробурчал что-то вроде «спасибо». Иногда мне кажется, что если бы у меня был сын, то я хотел бы, чтобы он был похож на Пашку.
Я отхлебнул большой глоток сока, вынес телефон на кухню и набрал номер Наташкиной тетки. Номер не отвечал, и я с некоторым опозданием сообразил, что тетка, очевидно, ушла на работу.
На всякий случай я позвонил ДД, но, как и следовало ожидать, Дарий трубку не снял.
Я вернулся в комнату, сел в кресло и, сжимая в руке бокал, заставил себя смотреть на развеселые приключения розовой пантеры.
В 10.45 зазвонил телефон. Я рванулся к нему и расплескал остаток сока.
— Алло, — сказал в трубке смутно знакомый женский голос. — Ким, это ты?
— Алло! — заорал я. — Наташа! Наташа, я тебя слушаю, где ты?
В трубке замолчали. Потом раздалось покашливание и тот же голос обиженно проговорил:
— Я не Наташа. Это Настя, Ким, я звонила тебе два дня назад, ты был занят…