Завещание змееносца
Шрифт:
– И теперь этой рукой ты станешь кидать в него яйца?
– Ну да. А что такого? Все же будут! И потом, он же убил своего кунгура.
– Это не он убил.
– Да какая разница! Раз он не сумел удержаться на вершине, значит, сам виноват. – Торговка уставилась на Мюрра немигающим змеиным взглядом и кокетливо поиграла своей изумрудной косой. – А ты недавно в столице?
Мюрр отделался неопределенным бурчанием. Эта пухлая, потная, зеленая девица вызывала у него раздражение.
– А я уже пятый год здесь живу, – не отставала карийка. – И урудий уже навидалась – во!
– И что, часто они бывают?
– В
Разносчица булочек скорчила недовольную рожицу – вот встрял, зараза! Мешает наладить тесное знакомство со смазливым парнем, гад! Она ухватила Мюрра под руку, оттесняя от глиномеса, прижалась пышной грудью и зашептала:
– А я здесь недалеко живу. После урудии можно зайти ко мне, выпить по стаканчику…
«Эк, ее разобрало. Так и пышет жаром, – подумал Мюрр. – Вон как прижала меня своими сиськами, того и гляди раздавит. Может, и в самом деле, заглянуть к ней ненадолго? А что, она вполне ничего, только спиной развернуть, чтоб этих глазок немигающих не видеть…»
В следующее мгновение все мысли разом вылетели у него из головы, потому что над площадью появились джигли. Сотни всадников и всадниц на смоляных летающих кунгурах кружили над толпой, словно не решаясь приземлиться в волнующееся людское море. Мюрр заметил, что у всех к седлам приторочены блестящие серебристые бичи. Он напряженно разглядывал темные силуэты, которые четко выделялись на алом, «дневном» небе, и пытался отыскать среди них Огиру.
Тем временем приготовления к церемонии подошли к концу. Завершающим этапом стало эффектное появление в небе над площадью огромного искрящегося шара.
– Фейерверк? – удивился Мюрр.
– Нет. Это император, – отозвалась разносчица булочек. Перехватила его удивленную гримасу и хихикнула: – Эх, провинция! Смотри, что дальше будет.
Шар облетел площадь и завис напротив позорного помоста. Раздался хлопок, и сфера мгновенно растаяла, рассыпалась искрами, а на ее месте возник черный диск с несколькими всадниками. Все в строгой, без изысков, темной одежде, с серебристыми бичами, притороченными к седлам. Разве что у стоящего в центре всадника плащ отливал пурпуром.
– Император со свитой, – прокомментировала торговка.
– А его сын? Фейр-ари? Он среди них?
– Да, конечно. Вон тот… Который с алыми аксельбантами генерала.
Ударили барабаны. Тотчас кружащиеся над Судной площадью всадники и всадницы как по команде направили коней вниз, бесцеремонно расталкивая море лючинов. Джигли приземлялись сразу за оцеплением из гвардейцев, образуя живую стену и коридор, который протянулся от здания суда прямиком к помосту.
Оттесненная ими толпа вынуждено подалась назад, заволновалась и попыталась ринуться обратно. Давка усилилась. Карийку оторвали от Мюрра, она затерялась в толпе, но Повелитель Холода не заметил ее исчезновения – все его внимание было направлено на поиск Огиры. Он шарил взглядом по черным лицам джигли, но знакомых черт не находил.
Барабанный бой нарастал, яростно врывался
И тут в полной тишине глухо прозвучали одинокие шаги.
Мюрр, как и остальные, стоящие на площади, не увидел идущего к помосту опального генерала – его полностью закрывали черные всадники. В толпе лючин заерзали. Заворчали:
– И чего приземлились? Ведь раньше-то, на всех урудиях, летали, смотрели сверху. Нет, надо было именно сейчас весь вид перекрыть!
«Наверное, и впрямь им это надо… Очень надо – хоть на мгновение спрятать Алира от толпы, – подумал Мюрр. – Конечно, уже через несколько биений сердца он станет добычей развлекающейся черни, но хотя бы первый – самый страшный для него – миг позора, он будет среди своих…»
Но толпа не желала упускать ни крохи обещанного ей развлечения. Женщины-лючинки возмущались и требовали от мужчин, чтобы те подняли их на плечи. Повелитель Холода грубо отпихнул сунувшуюся к нему молодуху и закрыл глаза, проникая внутренним взором сквозь живую стену всадников. Ему очень хотелось увидеть прославленного полководца и мужа Огиры.
«Бывшего полководца, – поправил сам себя Мюрр. – А интересно, муж он тоже бывший? Ну и кретин я! Не догадался разузнать подробнее про этот аспект урудии. Возможно, как только он станет рабом, Огира превратится в свободную женщину…»
Тем временем Алир, потерявший право присоединять к своему имени гордую частицу «ари», покинул здание суда и подходил к помосту. Его одежда состояла из позорной белой рубахи до колен, светлых бесформенных штанов и грубых деревянных башмаков. Башмаки были явно велики, поэтому бывшему генералу приходилось при каждом шаге приволакивать ноги, отчего походка становилась неуклюжей, шаркающей. Эти башмаки словно кандалами притягивали его к земле, напоминая ему самому и всем вокруг, что он перестал быть всадником. И отныне ему не летать…
Он шел, сгорбив плечи, глядя перед собой застывшим пустым взглядом, и Мюрр вдруг отчетливо понял, что этот человек внутренне уже мертв. Сломлен. Раздавлен. И никакими силами к жизни его не вернуть. Алира не волнует, что будет с ним дальше. Ему все равно, разделит ли его участь виновник произошедшего – Фейр-ари.
Похоже, напрасно Огира затеяла опасную игру с сыном императора. Пусть даже это он подослал убийц к кунгуру ее мужа, какая теперь разница? Алира уже не спасти, а Огира может пострадать.
Мюрр вспомнил стройную фигурку. Хрупкие плечи, тонкие изящные руки… И вдруг отчетливо осознал, что она не справится. В этом сражении мало владеть кинжалом, тут потребуется нечто-то большее – намного большее, если уж даже воин, прошедший множество битв, оказался не в состоянии спастись…
«Я уберегу ее. Уговорю не ввязываться. Еще не знаю, как, но уберегу… Впрочем, знаю! Просто-напросто убью кунгура этого мерзавца Фейра. Или его самого. Сразу после церемонии…»
Тем временем Алир взошел на помост, спотыкаясь на каждой ступеньке. Теперь он был виден из любого уголка площади. Его сгорбленный силуэт необычайно четко виднелся в красноватом сумраке, и Мюрру вдруг показалось, что генерал… нет, теперь уже раб… держит на своих плечах тяжелое, багровое, словно набухшее кровью небо…