Завещание
Шрифт:
Раздался недовольный голос Прескотта:
— Мне объяснить?
Махнув рукой, чтобы погасить спичку, которой зажгла очередную сигарету, Эйприл протестующе затрясла головой.
— Вряд ли кто-то, кроме нас троих, сумеет все это вразумительно растолковать.
— По-моему, — вмешалась Мэй, — было бы лучше Джун…
И миссис Данн решительно заявила:
— Вопрос стоит о завещании моего брата.
Вульф посмотрел на нее хмуро. Он ненавидел сражения по поводу завещаний. Однажды вообще наотрез отказал весьма выгодному клиенту, заявив, что не желает воевать
— Разве у вас какие-то осложнения?
— Да. — Голос Джун звучал язвительно. — Но сначала я бы хотела заметить, что вы детектив. И несмотря на то, что детектив нам не нужен, я настояла обратиться именно к вам. О, нет, ваша репутация здесь ни при чем, просто когда-то вы помогли моей приятельнице миссис Левеллии Фрост. Тогда она была еще Мак-Нэйр. О вас и муж мой высоко отзывается. Как я поняла, вы в свое время сделали нечто важное для государственного департамента.
— Благодарю, миссис Данн. Но вы же сами сказали, что сыщик вам не нужен.
— Верно, зато совершенно необходим способный, находчивый, напористый и не слишком разборчивый в средствах человек.
— Иначе говоря, вы, мистер Вульф, — подвела черту Мэй.
Тот даже не глянул в ее сторону. Он смотрел только на Джун.
— И что от меня требуется?
Я наконец определил, какая деталь в лице миссис Данн нуждается в «регулировке». Глаза у нее были ястребиные, а вот нос, которому следовало бы иметь форму клюва, чтобы гармонировать с ними, был прямым и изящным. Так что во все время разговора я предпочитал смотреть на Эйприл.
— Боюсь, эти услуги покажутся вам весьма специфическими, мистер Вульф. Муж уверяет, что дело тут безнадежное и поможет в нем только чудо, но он всегда отличался излишней осторожностью и консерватизмом. Вы, конечно, знаете, что брат умер во вторник, три дня назад. Хоронили его вчера днем. А вечером мистер Прескотт, поверенный брата, прочел нам завещание. Содержание этой бумаги нас не только поразило, но и буквально шокировала. Всех без исключения.
Вульф издал еле слышный звук, которым обычно выражал неудовольствие. Я-то прекрасно понимал его значение, но людям, не знакомым с Вульфом так близко, это хмыканье вполне могло покачаться сочувственным.
— Подобные предприятия, — сухо заявил Вульф, — никогда бы не имели места, если бы налог на наследство равнялся ста процентам.
— Возможно. Признаться, я над этим вопросом не задумывалась… Только дело то вовсе не в том, что мы обманулись в размерах дарственных. Все обстоит куда более скверно…
— Прошу прощения, — негромко прервала ее Мэй, — но меня как раз первое коснулось: брат обещал миллион долларов в фонд науки.
— Я просто хочу объяснить до конца, — нетерпеливо махнула рукой Джун. — Естественно, ни одна из нас не рассчитывала на скорое наследство от Ноэля. О его капиталах мы знали, конечно, но посудите сами: человек сорока девяти лет, превосходного здоровья… — Она повернулась к Прескотту. — По-моему, Гленн, разумнее всего мистера Вульфа с этим завещанием ознакомить.
Адвокат откашлялся.
— Я должен снова напомнить
— Мистер Вульф все сохранит в тайне, не так ли?
Вульф наклонил голову.
— Безусловно.
— Ну что же… — Прескотт снова покашлял и повернулся к Вульфу. — Во-первых, мистер Хауторн оставил единовременные вознаграждения слугам и сотрудникам, всего на сумму шестьдесят четыре тысячи долларов. Во-вторых, по сто тысяч своим племянникам, детям миссис Данн. И столько же в фонд науки Варнейского колледжа. В-третьих, пятьсот тысяч супруге. Детей у него не было. Ну и, наконец, яблоко сестре Джун, грушу сестре Мэй и персик сестре Эйприл.
Вид у адвоката был смущенный.
— Причем могу вас заверить, что мистер Хауторн, который был не только моим клиентом, но и другом, никогда не отличался чудачествами. В приписке к завещанию говорится, что сестры его даже в этих посмертных дарах не нуждаются, просто он презентует их как знаки своего уважения.
— Интересно. Скажите, было ли таким образом охвачено все его состояние? Получается примерно миллион долларов?
— Нет. — Прескотт окончательно сник. — С учетом всех налогов получается еще миллионов семь. Или чуть меньше. Все это предназначено женщине по имени Нейоми Кари.
— Женщине, — вздохнула Эйприл. Она не возмущалась, не негодовала, просто констатировала печальный факт.
Вульф тоже вздохнул.
А Прескотт продолжал:
— Завещание было составлено мною, в соответствии с инструкциями мистера Хауторна, взамен другого, трехгодичной давности, и датировано седьмым марта 1938 года. Документ хранился в специальном несгораемом шкафу в конторе нашей фирмы. Я упоминаю об этом факте, учитывая вчерашнее высказывание миссис Данн, что мне следовало сразу же ознакомить ее с содержанием бумаги, как только она была подписана. Естественно, никакого права я на это не имел, поскольку…
— Глупости! — оборвала его Мэй. — Просто вы не хотели нас огорчать. Например, я до сих пор не могу прийти в себя.
— Я тоже. — Глаза Джун так и впились в физиономию Вульфа. — Однако прошу запомнить, что мы с сестрами целиком и полностью удовлетворены теми фруктами, которые завещал Ноэль. Дело не в них… Пугает нас неизбежная сенсация в прессе и последующий скандал. Я о таком даже думать боюсь. Ведь мы совсем не ждали… подобной шутки… Это что-то немыслимое. Оставить почти все состояние какой-то…
— Женщине! — продолжила Эйприл.
— Хорошо, женщине.
— Но это же было его состояние, — заметил Ниро Вульф. — По-моему, именно так и нужно ко всему подходить.
— Что вы имеете в виду? — спросила Мэй.
— Да то, что чем меньше вы будете болтать и суетиться вокруг этого, тем скорее все забудется.
— Премного вам благодарны, — насмешливо сказала Джун, — но мы хотим кое-чего получше. Только одна публикация завещания уже стала бы настоящим ударом. Учитывая, что речь идет о миллионах… а положение моего мужа и сестер? Господи помилуй! Неужели вы не понимаете, что мы знаменитые сестры Хауторн, нравится вам это или нет!