Завещание
Шрифт:
– Привет Семёновна! Нарядно выглядишь, на свидание собралась?
– А как же, какие мои годы?
Мы оба рассмеялись. Но что интересно, баба Клава выглядела сегодня и правда по-другому. Помимо нарядной, если можно так сказать праздничной одежды, казалась посвежевшей.
– Сегодня я жду много гостей, приедут дальние родственники.
– Серьёзно? – Удивлённое выражение лица, с которым я произнёс эту фразу, было далеко не поддельным. То, что старушка не общается с родственниками и уж, тем более, не состоит в дружеских отношениях – не секрет. И речь идёт, не только о встречах хотя бы раз в год, а даже о поздравлениях в дни рождения по телефону,
– Что за повод, если не секрет? – Теперь мне стало до жути интересно.
– Скоро наступит самый важный день в моей жизни! – Она произнесла эту фразу, как будто заранее готовила текст.
– Ну ты прям интриганка. Так. Окей. Сейчас я только возьму тонометр, и пойдём к тебе, давление мерить.
Я быстро развернулся, забежал в зал, схватил заранее приготовленный аппарат, лежащий на компьютерном столе, и вернулся, но в дверном проёме её уже не было. Наверно зашла к себе. Хотя по правде, быстроходностью она не отличалась, скрипа двери я не слышал, а поход за тонометром занял от силы, секунд пятнадцать.
Баба Клава жила в однокомнатной квартире. На входе маленькая прихожая, для того что бы понимать каких она размеров, туда не вмещался даже шкафчик для одежды, просто висели крючки. Прямо кухонька, слева достаточно просторный зал, а справа спаренный туалет с ванной. Для одного человека не плохо, по крайней мере, она никогда не жаловалась. Я скинул тапочки и зашёл в зал. Тут царил постсоветский интерьер. У стены напротив входа, почти во всю ширину стоял гарнитур, годов восьмидесятых. В нём хранилось всё: сервиз под стеклом, книги, посуда, внизу белье и одежда, а за дверцей под замком, лекарства. Сверху на ней лежала так же всякая всячина: часы, соковыжималка в коробке, плюшевая игрушечная собака и даже небольшой самовар. С другой стороны, складная софа зелёного цвета, такая была и у моей бабушки, только жёлтая и скрипела даже когда на неё садилась муха. Над софой висел красный с узорами ковёр, и рядом стояло кресло. У окна располагался массивный полированный стол, на подоконнике алоэ и тройка кактусов, а разделяло всё это, белая тюль и шторы. На полу линолеум, который лежит с тех самых пор, как дом начал заселяться. Интерьер здесь не менялся, должно быть, лет тридцать или сорок. Самой новой вещью, оказался телевизор «Рубин». Он достался бабе Клаве за так, от соседки, которой дети купили плазму. Со всем с тем у неё было очень уютно.
Баба Клава сидела за столом и ждала меня.
– Какая ты шустрая, я только отвернулся, а тебя и след простыл. Смотрю ты сегодня бодрячком.
– Так за мной опытный специалист присматривает. Тут не захочешь – побежишь. – Ответила старушка.
– Скажешь тоже, специалист. Самой-то не смешно?
– Ничуть! Сколько раз я тебе говорила Кирюш, не принижай себя, но и нос не задирай, а специалист ты будешь отменный, просто пока опыта недостаёт. Я-то знаю что говорю, всё-таки жизнь прожила, у меня глаз намётан.
– Мне иногда кажется, медицина это не моё. Вроде людям помогаешь, доброе дело делаешь. Да и что я четыре года зря учился, родители тянули, но… – я на секунду задумался, и продолжил. – Но не чувствую себя на своем месте. Как будто, не в своей тарелке.
– Твоё, твоё. Подожди, всё устаканится. Москва тоже не сразу строилась.
Баба Клава мудрая старушка и сколько её знаю, она мне ничего плохого не советовала. Впрочем, как и сейчас, но я всё равно остался себе на уме.
– Ладно, давай руку.
Она засучила рукав платья и приготовилась. Я расстегнул манжету тонометра и начал надевать,
– Чего ты? Не будем сегодня? – Сказала она таким тоном, будто минутой ранее, я не шарахнулся от неё, едва не выронив тонометр.
– Да нет, всё нормально, сейчас продолжим.
Я опять взял манжету, которая уже сползла и начал надевать на плечо. Закрепил, так что бы она располагалась примерно на два сантиметра выше локтевого сгиба. Все как учили – прямо по книжке. Первый раз, надевая аппарат, мне показалось, будто я прикоснулся к покойнику. Кожа старушки была холодной, но теперь всё стало нормально. Всё же стоило поступиться своими правилами и поспать после работы, а то крыша совсем потекла. Приложил мембрану, вставил стетоскоп в уши, закрутил колесико и начал грушей нагнетать манжету. Обычно я накачиваю до двухсот миллиметров ртутного столба, так сделал и в этот раз. Постепенно начал спускать воздух, медленно откручивая колесико и параллельно следя за стрелкой на циферблате. Сегодня явно не мой день, ведь дойдя до отметки сто тридцать, если всё хорошо, обычно начинался первый тон и стрелка дёргалась. Плюс минус десять пунктов. Но в этот раз – ничего. Вообще! Абсолютно! Выпустив воздух до конца, так ничего не услышал и не увидел.
Баба Клава вопросительно посмотрела на меня:
– Ну? Что там? В космос можно лететь?
– Ааам. Сегодня явно не мой день, – ответил я, снимая стетоскоп. – То ли у меня руки кривые, то ли тонометр сломался?
– Что же ты там намерял? – Улыбаясь, спросила старуха.
– В том то и дело – ничего. Ноль. Давление не прослушивается. Наверно что-то сломалось? Подожди, сейчас разберёмся. Давай твоим померяем.
Я уже потянулся к электронному тонометру, который лежал на столе, но баба Клава меня остановила.
– Не надо. Успокойся. Я уверена, что с твоим тонометром всё нормально и с тобой тоже. Не будем ничего перемерять, тем более что чувствую я себя сегодня великолепно.
– Точно?
– Да.
– А как же участковый врач? Придёт проверять будет.
– Мы с тобой две недели меряли и этого хватит.
– Ну смотри, тебе видней, хозяин – барин.
Я отстегнул манжету, снял аппарат с руки и положил на стол. Пододвинул стул и тоже уселся.
– Устал со смены? Много вызовов было? – Баба Клава посмотрела на меня жалеющим взглядом, зная, как я умаялся.
– Тринадцать, – пробормотал я. – Всего вроде тринадцать вызовов, но на самом деле так много. Кто-то вызывал повторно, кто-то пьяному соседу, так же мотался в Пинеровку к беременной. Ещё просто порожняком гонял, ехал на сердечника, а приехал к бабульке, которая уже в коридоре ждала с сумками, что бы её в терапию отвезли. Ну разве мы такси? Был на констатации смерти и так далее. Не поесть толком не успел, ничего. Как бы сегодня не вызвали карты переписывать.
Баба Клава, внимательно выслушав мои жалобы, привстала.
– Знаешь, что? А давай ка лучше чайку попьём и на время забудем о работе.
Я улыбнулся, потому что от чая бы и правда не отказался. И тоже собрался вставать.
– Сиди, сиди. Я сама всё сделаю, ты и так устал с работы.
Хотелось возразить, но не стал, остался сидеть в зале за полированным столом и слушать, как Клавдия Семеновна копошится на кухне. Через некоторое время она вошла с подносом, на котором парили две кружки с чаем, мёд в пиале, сушки и пряники. Мы принялись чаёвничать и беседовать.