Завещание
Шрифт:
Вопрос, который мне задали, состоял в следующем: могла ли миссис Хоторн войти в буфетную и при этом не заметить тела? Я подтвердил, что могла, потому что сам, даже наклонившись к телу, едва сумел различить, что это такое, при слабом дневном свете.
Они поспрашивали меня о том о сем еще немного. Затем Скиннер задал наконец вопрос, которого я ожидал с первой минуты нашей встречи. На самом деле я пару раз был готов уже сам поднять эту тему, но решил все же не лишать людей капли радости, которой и так недостает в их малоприятной работе. Подавив усмешку, я слушал, как
– Есть один момент, который вызывает у нас некоторое недоумение, – начал он небрежно. – Никто не слышал никакого шума. Даже слуги в заднем помещении на том же этаже. Также мы не обнаружили следов борьбы. Мисс Карн, по-видимому, при жизни была здоровой и довольно крепкой девушкой. Но почему-то она не позвала на помощь и не оказала преступнику сколько-нибудь заметного сопротивления.
– Это и впрямь удивительно, – согласился я. – Мы в библиотеке тоже ничего не слышали.
– Я как раз собирался спросить, не донеслось ли до вас криков.
– Нет. Конечно, в случаях с удушением часто бывает, что сначала жертву обездвиживают ударом кулака или чем-то опаивают. Медэксперт сможет подробнее рассказать вам об этом. И кстати, я вспомнил кое-что, о чем забыл упомянуть. Пока Дэвис находился с нами, я предложил принести ему выпить. Судя по его виду, он в этом сильно нуждался. И я сбегал вниз в буфетную и налил ему примерно полпинты виски «Макнилс».
Кремер бросил на меня недоверчивый взгляд и фыркнул:
– Как же, сбегал он!
Хомберт только фыркнул. Скиннер процедил:
– Ваши шуточки, Гудвин, не доведут вас до добра, так и знайте.
– Да что вы, какие шуточки, – запротестовал я. – Честно вам скажу, меня это тревожило. Я же видел фингал у нее на лбу. Такой остается только от хорошего удара. Если преступник вышел из-за штор, то, по всей вероятности, схватил первое, что попалось под руку. Одну из тех бутылок за стойкой. Если он так и сделал, то, конечно, стер свои отпечатки с бутылки, прежде чем поставить ее на место. Но на той бутылке виски «Макнилс» остались мои пальчики, свеженькие и красивые. Найдете ли вы их? Вот что меня жутко волновало. Вы могли проглядеть их, но могли и заметить. Так что в конце концов я решил ничего от вас не скрывать и выложить вам все до последней…
– Заткнись и проваливай! – рявкнул Кремер. – Кто мне объяснит, почему каждый год в автомобильных авариях гибнет сорок тысяч человек, но только не ты? Уведите его, Грайер. – Это было сказано копу, который привел меня и во время беседы сидел на стуле у двери. – Поезжай домой. И если Ниро Вульф там, скажи ему… Ничего ему не говори. Я сам увижусь с ним. И с тобой тоже. Оставайся там, где я смогу тебя найти.
– Отлично. – Я поднялся. – Доброй ночи, джентльмены, и удачи вам. Вы, наверное, представляете себе мои чувства. Подумать только, когда я тянулся к полке за виски, тело уже было там… Лежало на полу прямо подо мной… Думаю, что уже лежало… Ну ладно, ладно, ухожу. Извините, если чем-то досадил…
Грайер проводил меня до входной двери и выпустил на свободу, передав приказ инспектора дежурившему там копу. Под настороженными взглядами двух других полицейских
Я вставил ключ в замочную скважину, повернул его и нажал на ручку, но дверь, приоткрывшись на два дюйма, остановилась. Ее держала накинутая цепочка. Тогда я вдавил палец в кнопку звонка. Через секунду в коридоре послышались шаги и в щели появился глаз Фрица.
– А, это ты, Арчи? – В его голосе слышалось облегчение. – Ты один?
– Нет, со мной взвод автоматчиков. Открывай!
Он так и сделал. Запереть дверь я предоставил ему. В кабинете было темно. Я отправился в кухню. Ее заливал яркий свет, пахло чем-то вкусным, как обычно, и на стуле лежала французская газета, которую читал Фриц. Он вернулся из прихожей, и я приступил к расспросам:
– Во сколько Вульф приехал домой?
– В шесть сорок. Осталось немного утки. Еще есть сырный пирог, если хочешь…
– Нет, спасибо. Меня угостили чудесными сэндвичами.
Я вытащил из холодильника кувшин и налил себе стакан молока.
– Когда он лег?
– Вскоре после одиннадцати. Сказал, что устал. Он поел со мной на кухне, чтобы не зажигать свет в столовой. Еще сказал, что его ищет полиция. Он в опасности, Арчи? Может быть, из-за того, что мы…
– Конечно же, он в опасности. Прожорливость – это серьезный риск. Да нет, все в порядке. А это что за штука?
Я подошел ближе, чтобы рассмотреть повнимательнее необычный для нашей кухни предмет – ветку длиной около фута, с дюжиной побегов, множеством темно-зеленых листьев и крошечных шипов, на вид довольно острых. Эта ветка стояла в вазе с водой на низком столике. Фриц сказал, что ничего о ветке не знает, принес ее Фред Даркин, а в воду поставил Вульф, заметив что-то насчет созревания семян.
– А-а, – сказал я, – тогда, значит, это улика. Фред – мастер добывать улики. Во сколько он вчера явился с докладом?
– Примерно в половине одиннадцатого. Вообще-то у него была целая сумка таких улик. И Сол приходил чуть раньше и тоже говорил с мистером Вульфом. А еще звонил Джонни. – Фриц глянул на блокнотик, который держал у телефона. – В десять сорок шесть… О, чуть не забыл, тебе записка… – Он вынул листок из-под блокнота и вручил мне.
Я прочитал: «Арчи, меня нет дома. Н. В.». И швырнул листок в урну.
– Ха-ха-ха, – сказал я и пошел к себе наверх спать.
Утром, когда Фриц вернулся после доставки завтрака в спальню босса, я ожидал вызова для доклада, но для меня никаких сообщений не было. Ну ладно, подумал я, коли наш большой бизон желает делать вид, будто стоит обычное воскресное утро, я тоже могу поиграть в эту игру. И я устроился на кухне перед омлетом с анчоусами и утренней газетой, где делу Даннов, Хоторнов, Штауффера и Карн было посвящено три страницы текста и дюжина фотографий. Кто-то в округе Рокленд проговорился, и спекуляциям о неслучайности гибели Хоторна не было конца. Завтрак получился бесподобным.