Завещание
Шрифт:
Ах да, забыл сказать, если вы случайно выдадите не тот секрет — я не виноват! Так что включайте логику и вспоминайте то, о чем я мог узнать!
Постскриптум: вы наверняка пытались подкупить, запугать или соблазнить Егора Викторовича (или еще попытаетесь), но поверьте, я заплатил ему гораздо больше, как и куче других людей, которые могли бы помочь решить вам этот вопрос. Так что удачи!
Постскриптум2: забыл сказать самое главное! Есть четыре условия. Вы сдаете все телефоны до конца испытаний.
— Господи. Какая ерунда! — воскликнул Роман. — Рассказать секрет! Пф-ф-ф...
Все заметно расслабились, ведь рассчитывали на что-то более замысловатое. Только мне стало очень не по себе: я точно знала, какой именно мой секрет выведал дедушка…
— Прошу вас сдать телефоны, — наконец сказал адвокат.
Все нехотя начали вынимать девайсы, и вскоре они оказались в сумке у Егора.
— Если все так просто, — решила Карина, — мне не жалко отдать айфон на полчаса. Главное верните потом, а то Мусик вам голову оторвет!
— Не беспокойтесь, — слегка улыбнувшись, сказал адвокат. — Есть желающие начать?
— Я, — заявил Роман. — Когда мне было пять, я воровал печенья с => из кухни, а говорил, что это Роза. Ее даже как-то из-за этого в угол поставили, — парень от души расхохотался.
Я посмотрела на Романа как на идиота, но потом заметила, что внимание всех было приковано к нашему вершителю судеб. Адвокат раскрыл ответ с правильными ответами.
— Нет. Ваш ответ неверный. Будут еще варианты? — он многозначительно взглянул на Романа, и тот злобно зыркнул в ответ. — Еще желающие ответить?
Тут Назар резко вскочил. Он подбежал к адвокату и выхватил у него листок. Только вот, судя по не сдержавшейся улыбке последнего, все было не так просто.
— Что… Что это за каракули?! — растерянный парень попятился от удивления. — Это вообще на каком языке?
— Шуадит, – отозвался адвокат. Все удивленные взгляды обратились к нему. — Ваш дедушка изучал шуадит. Этот язык образовался в результате религиозной несвободы евреев во Франции в X–XI веках, когда им приходилось жить обособленными общинами. Однако с наступлением свободы вероисповедания носители разъехались по разным местам, и язык был обречен на умирание, когда узкое общение между носителями перестало быть привилегией.
— Спасибо за ликбез, — грубо прервала его Карина. — Но вы-то откуда знаете этот язык?
— Ваш дедушка обучил нас с дедом.
— Я просто спалю его, и дело с концом, — сказал Назар и протянул лист к камину.
— Если вы это сделаете, то будете исключены из состязания. Так что ваша воля.
Тот быстро отдёрнул руку и еще раз, с полной безнадегой, посмотрел на неизвестные ему слова. Потом вернулся обратно на свое место и показал нам всем лист. Набор закорючек мне был совершенно не знаком.
— Ты же на филолога училась! — воскликнул Алекс. — Ты что, сестренка!
—Только год! Да и из мертвых языков я знаю только латынь немного, — запротестовала я, как только листок попал мне в руки.
Затем я молча встала и вернула его адвокату.
— Теперь, когда мы выяснили, что все будет честно, может, приступим? — он обвел нас требовательным взглядом, но
Как только он вышел, Назар вскочил с места и принялся расхаживать по комнате туда-сюда. Роман выглядел полностью погруженным в свои мысли и напоминал очень разумного ребёнка. Мне всегда казалось, что, если бы не окружение, он бы смог стать умным, достойным и хорошим человеком. Карина же выглядела напуганной. Кажется, она так же, как и я, подозревала, что именно дедуле могло быть известно. Алекс был очень взволнован, но за маской радости никогда не поймешь, что он чувствует на самом деле.
Смотреть на все это мне не хотелось, и я просто вышла из комнаты, на что, казалось, никто даже не обратил внимания.
— Позвать Егора Викторовича? — от голоса управляющего домом я чуть не пошатнулась и не ударилась головой об окно.
— Нет! — мой испуг, трудно было скрыть. Управляющий откланялся и ушел.
— Нет… Он не мог… Он же не хочет, чтобы об этом узнали все вокруг? — прошептала я себе под нос, спустя, наверное, целую вечность.
— Вы готовы отвечать? — спросил адвокат, каким-то волшебным образом возникший прямо передо мной.
— Нет… Я просто… — оглянувшись по сторонам, я поняла, что обошла больше половины дома и оказалась недалеко от кухни. — Я просто гуляла.
Он внимательно осмотрел меня и, должно быть, решил, что можно мне поверить. После чего развернулся и пошел обратно по коридору.
— А это правда шуадит? — спросила я ему вслед . — В смысле, дедушка все время был так занят… Откуда у него нашлось время изучать какой-то мертвый язык.
— Думаю, вы ему добавили свободного времени, — оглянувшись, ответил мужчина. — К тому же это не так сложно, как кажется. Правда, чтобы найти словарь, придётся постараться.
Он немного улыбнулся и расслабился. Но лишь на минуту, стоило воспоминаниям поглотить его. Затем адвокат стал еще более суровым и сдержанным и почти развернулся, чтобы уйти, но я снова остановила его вопросом:
— Какими… Какими были его последние дни?
Не знаю, почему я задала этот вопрос. Он развернулся, и на его лице отразилось искреннее удивление.
— Он был болен много лет, — наконец ответил Егор. — Ничего серьезного, но с каждым месяцем мелких болезней становилось все больше. В конце концов он слёг в постель, к которой остался прикован до конца жизни.- Адвокат посмотрел на конверты в руках, и в его глазах мелькнула печаль. — Умер он во сне. На похоронах было только небольшое число его друзей.
— Спасибо, — вырвалось у меня и полный недоумения взгляд переметнулся на меня. — Спасибо, что провели с ним последние дни. Хоть он был не самым лучшим человеком на земле, никто не достоин умирать в одиночестве.
—Он тепло отзывался о вас, — мгновенно ответил адвокат.
— Да, думаю, про семью он бы постороннему человеку ничего плохого не сказал. – Я пожала плечами, хотя понимала, что его это, наверное, заденет. Но если это и произошло, то прошло мимо моего внимания.
— Нет, он говорил хорошо только о вас. Сказал, что только на вас у него одна надежда… — Абсолютно серьезно проговорил Егор, и моя челюсть чуть не отвалилась.