Шрифт:
– Мальчик, какие сигареты? От горшка два вершка. Тебе сколько лет? – продавщица сверху вниз посмотрела на крошечного покупателя в черной толстовке. Рост коротышки не превышал высоты прилавка.
Ребенок встал на
– Верочка, не признали? – низким голосом спросил мальчик.
– Ой, простите, Спартак Иванович, не узнала! – сконфуженно улыбнулась в ответ симпатичная продавщица. – Вы же мой Питер Динклейдж, мой любимчик, вы мой Тирион, бес, полумуж! Каждую серию смотрю, не пропускаю, – подавая знакомому лилипуту пачку сигарет и сдачу, радостно сообщила молодая женщина.
– Неужели до сих пор "Игра престолов" идет? Какой же сезон?
– Восьмой, Спартак Иванович, восьмой, голубчик вы наш.
– Вот бы ещё столько же, – иронично поделился желанием старый знакомый.
– И не говорите!
– Как доченька?
– Хорошо. Ой, если бы не вы, – всплеснула руками продавщица, – даже не знаю. Страшно подумать.
– Ну, и чудненько. С наступающим, Верочка!
– И вас, Спартак Иванович! Большого личного счастья вам в новом году!
Лилипут положил сигареты в карман и пружинистой походкой энергично засеменил к выходу из украшенного новогодними гирляндами магазина. Продавщица Верочка частому гостю магазина определенно нравилась. Но по объективным
Спартак Иванович, районный педиатр, открыл квартиру и включил в прихожей свет. Он замер и минуту постоял в тишине, прислушиваясь к знакомому звуку работающего холодильника. Затем хозяин прошёл в зал, покормил рыбок, плюхнулся в кресло и включил телевизор. На экране замелькало предпраздничное веселье, но в душе лилипута вновь заскулила тоска от привычного одиночества.
Спартак Иванович был отличным детским врачом и хорошо знал своё дело. Он безошибочно ставил диагнозы, и умел найти подход ко всем без исключения маленьким пациентам. Дети его не боялись. Они признавали в низкорослом Айболите своего. Испуг и недоверие моментально испарялись, когда приветливый и шустрый коротышка-врач в белом халатике просил показать язык.
Спартак Иванович с любовью и трепетом относился к работе. Она доставляла удовлетворение, ощущение причастности к жизненному процессу и чувство полезности. Вот только личная жизнь давала сбои. Кто захочет завести семью с лилипутом? Он давно смирился со своей ущербностью, а потому больше не проклинал родителей и гипофизарную аномалию. Он простил отца за то, что назвал сына именем знаменитого гладиатора. С годами пришло понимание, что это не выбор, а данность судьбы, что никто не виноват, и что жизнь прекрасна.
Конец ознакомительного фрагмента.