Заветные русские сказки
Шрифт:
Вышла старуха на крыльцо, крикнула громким голосом, и вдруг – откуда только взялись! – набежали всякие звери, налетели всякие птицы.
– Гой есте, звери лесные и птицы воздушные! Вы, звери, везде рыскаете; вы, птицы, всюду летаете: не слыхали ль, как дойти туда – не знаю куда, принести то – не знаю что?
Все звери и птицы в один голос отвечали:
– Нет, мы про то не слыхивали!
Распустила их старуха по своим местам – по трущобам, по лесам, по рощам; воротилась в горницу, достала
– Что угодно, что надобно?
– А вот что, слуги мои верные! Понесите меня вместе с зятем на окиян-море широкое и станьте как раз на средине – на самой пучине.
Тотчас подхватили они стрельца со старухою, понесли их, словно вихри буйные, на окиян-море широкое и стали на средине – на самой пучине: сами как столбы стоят, а стрельца со старухою на руках держат. Крикнула старуха громким голосом – и приплыли к ней все гады и рыбы морские: так и кишат! Из-за них синя моря не видно!
– Гой есте, гады и рыбы морские! Вы везде плаваете, у всех островов бываете; не слыхали ль, как дойти туда – не знаю куда, принести то – не знаю что?
Все гады и рыбы в один голос отвечали:
– Нет! Мы про то не слыхивали!
Вдруг протеснилась вперед старая колченогая лягушка, которая уж лет тридцать как в отставке жила, и говорит:
– Ква-ква! Я знаю, где этакое диво найти.
– Ну, милая, тебя-то мне и надобно! – сказала старуха, взяла лягушку и велела великанам себя и зятя домой отнесть.
Мигом очутились они во дворце. Стала старуха лягушку допытывать:
– Как и какою дорогою моему зятю идти? – Отвечает лягушка:
– Это место на краю света – далеко-далеко! Я бы сама его проводила, да уж больно стара, еле ноги волочу; мне туда в пятьдесят лет не допрыгать.
Старуха принесла большую банку, налила свежим молоком, посадила в нее лягушку и дает зятю:
– Неси, – говорит, – эту банку в руках, а лягушка пусть тебе дорогу показывает.
Стрелец взял банку с лягушкою, попрощался со старухой и ее дочками и отправился в путь. Он идет, а лягушка ему дорогу показывает.
Близко ли, далеко ли, долго ли, коротко ли – приходит к огненной реке; за тою рекой высокая гора стоит, в той горе дверь видна.
– Ква-ква! – говорит лягушка. – Выпусти меня из банки; надо нам через реку переправиться.
Стрелец вынул ее из банки и пустил наземь.
– Ну, добрый молодец, садись на меня, да не жалей; небось не задавишь!
Стрелец сел на лягушку и прижал ее к земле; начала лягушка дуться, дулась, дулась и сделалась такая большая, словно стог сенной. У стрельца только и на уме, как бы не свалиться:
– Коли свалюсь, до смерти ушибусь!
Лягушка надулась да как прыгнет – перепрыгнула через огненную реку и сделалась опять
– Теперь, добрый молодец, ступай в эту дверь, а я тебя здесь подожду; войдешь ты в пещеру и хорошенько спрячься. Спустя некое время придут туда два старца; слушай, что они будут говорить и делать, а после, как они уйдут, и сам то ж говори и делай!
Стрелец подошел к горе, отворил дверь – в пещере так темно, хоть глаз выколи! Полез на карачках и стал руками щупать; нащупал пустой шкап, сел в него и закрылся. Вот немного погодя приходят туда два старца и говорят:
– Эй, Шмат-разум! Покорми-ка нас.
В ту ж минуту – откуда что взялось! – зажглись люстры, загремели тарелки и блюда, и явились на столе разные вина и кушанья. Старики напились, наелись и приказывают:
– Эй, Шмат-разум! Убери все.
Вдруг ничего не стало – ни стола, ни вин, ни кушаньев, люстры все погасли.
Слышит стрелец, что два старца ушли, вылез из шкапа и крикнул:
– Эй, Шмат-разум!
– Что угодно?
– Покорми меня!
Опять явились и люстры зажженные, и стол накрытый, и всякие напитки и кушанья.
Стрелец сел за стол и говорит:
– Эй, Шмат-разум! Садись, брат, со мною; станем есть-пить вместе, а то одному мне скучно.
Отвечает невидимый голос:
– Ах, добрый человек! Откудова тебя бог принес? Скоро тридцать лет, как я двум старцам верой-правдой служу, а за все это время они ни разу меня с собой не сажали.
Смотрит стрелец и удивляется: никого не видать, а кушанья с тарелок словно кто метелочкой подметает, а бутылки с вином сами подымаются, сами в рюмки наливаются, глядь – уж и пусты!
Вот стрелец наелся-напился и говорит:
– Послушай, Шмат-разум! Хочешь мне служить? У меня житье хорошее.
– Отчего не хотеть! Мне давно надоело здесь, а ты, вижу, – человек добрый.
– Ну, прибирай все, да пойдем со мною!
Вышел стрелец из пещеры, оглянулся назад – нет никого...
– Шмат-разум! Ты здесь?
– Здесь! Не бойся, я от тебя не отстану.
– Ладно! – сказал стрелец и сел на лягушку.
Лягушка надулась и перепрыгнула через огненную реку; он посадил ее в банку и отправился в обратный путь.
Пришел к теще и заставил своего нового слугу хорошенько угостить старуху и ее дочек. Шмат-разум так их употчевал, что старуха с радости чуть плясать не пошла, а лягушке за ее верную службу назначила по три банки молока в день давать. Стрелец распрощался с тещею и пустился домой.
Шел, шел и сильно уморился; прибились его ноги скорые, опустились руки белые.
– Эх, – говорит, – Шмат-разум! Если б ты ведал, как я устал; просто ноги отымаются.
– Что ж ты мне давно не скажешь? Я б тебя живо на место доставил.