"Заветные" сочинения Ивана Баркова
Шрифт:
Дурносов
Княжна! Ты ведаешь кручинушку мою?
Когда позволишь зреть махонюшку свою?
Когда прикажешь вбить любви предолгий знак?
Иль будет ввек тобой томиться мой елдак?
Миликриса
О, князь! Престань, прошу, являть ко мне амуры
И, уж пожалуйста, не строй мне больше куры:
Ведь улещанья все пригодны лишь для дур;
Так шутки в сторону,
Ты знаешь подлинно, что я еще ведь целка
И что еще узка безмерно моя щелка.
Так как склониться мне теперь к твоей любви
И дать мне обмочить твой уд в моей крови?
Как раком действуют, как тычутся в стоячку,
Как тешутся с бочку и как ебут в лежачку —
Во всем этом я, князь, поверь мне, так глупа,
Что вместо под попа легла бы на попа!
Битку с коклюшкою мне трудно распознати,
Хоть склонна бы была тебе, князь, подьебати,
Хотя б и вздумала смягчить твой штанный рог;
Но есть мне хочется, купи сперва пирог!
Дурносов
Когда ты мягкий съешь, княжна, пирог иль сайку,
То пернешь со сто раз, как всуну в тебя свайку.
Узнав мою к тебе чрезмерную любовь,
Позволь, чтоб пролил я в шенте кипящу кровь.
Ты не лишишь меня любезной сей отрады,
Не буду утомлять тебя я без помады.
Или тебе когда со мной противен блуд,
Хоть то почувствуй ты, как страждет бедный уд:
Любовной поражен он страстью, горемыка.
Желает лютого избегнуть хуерыка.
Миликриса
Я знаю, князь, твое мучение и страсть
И сколь твои штаны упруга порет снасть.
Давно бы я была пленна твоей любовью,
И скоро б запеклась моя махоня кровью.
Но ужасом меня стращает твой талант,
Как отстегнул ты свой широкий штанный бант.
Дурносов
Не ужасайся, ах, ты оного героя:
Мы будем тешиться между собою стоя.
Лишь презри толстоту с длиною естества,
И что его красна и кругла голова.
Почувствуешь сама, везде как будет гладко,
Узнаешь, сколь пребыть в союзе тесном сладко!
Ты будь пастушкою, я буду пастушком
И стану забавлять тебя своим рожком.
Чтоб ты довольна быть могла моей свирелью,
Старайся подъебать приятною мне щелью.
И больше тщетного сомненья не имей,
Скажи не думавши: — Забей, о, князь, забей!
Миликриса
Что отказала я и не хочу дать слова
И что кажусь тебе несклонна и сурова,
То пять тому назад прошло уже недель,
Как
Итак, как ни сильна твоя ко мне докука.
Да только мне терпеть несносна будет мука.
Дурносов
Готов намазать плешь помадой я в сей час
И в дегте обмочить муде свои сто раз:
Лишь только ты, моя дражайшая, склонися
И расщеперь дыру…
Миликриса
Напрасно, князь, не льстися
И не старайся, ах! чтоб ты в мою красу
Претолстую свою запрятал колбасу.
Я трепещу от ней, ее боюся, ах!
(Уходит.)
Дурносов (один, в горести и отчаянии)
Ужель от моего в княжне таланта страх?
Жестокая судьба! о, грозная минута!
Почто, любезная, сурова ты и люта?
Когда бы я на то желанье устремлял,
Чтоб только о тебе без пользы воздыхал:
На тщетные б мои тогда взирая вздохи,
Несчетные одни смеялися бы плёхи.
Сердечным пламенем, несчастный, весь горю.
Устами я воплю, не жопой говорю.
Склонись, дражайшая, склонись в любовь и верность,
Почувствуй штанную мою к тебе усердность.
О, если б счастлив я одной тобою был,
С мудами бы в тебя ствол жалостный влупил.
Но, мучась всякий час, терзаюсь без отрады.
Иль нежить бедному кобыл пришло с досады?
Любезная моя! Утешь меня, утешь!
Позволь, чтоб закалил в тебе плачевну плешь!
Холодности во мне, верь, столько не достанет,
Чтоб думать, что елдак мой на тебя не встанет.
С биткою сердце все тебе я посвятил,
А ты мне дай шентю, чтоб я в нее всучил!
(Уходит)
Миликриса и Секелия
Миликриса
От корня толстого, упругого щурупа
Плешь грановитая воздвиглась выше пупа,
И по брюху уже распространялся ствол,
Как, сунув руку вдруг себе я под подол,
Послышала в шенте я много жару, зуду,
Откуда разлился задор уже повсюду.
Мне чувство было то неведомо дотоль,
И чудно стало мне: взялось оно отколь?!
Почувствовала вдруг любовь моя пещера.
Ту склонность сладкую, знать, ей дала Венера.
Разжег уже, разжег мою махоню враг,
И приготовил уж Дурносов свой рычаг:
Но, ах! какой злой рок меня тогда постигнет,