Завхоз Вселенной
Шрифт:
Игорёк зажмурился и услышал рокот прибоя. Могучего океанского прибоя.
Когда он вновь взглянул в сторону озера, светящегося великана не было и в помине, грохот прибоя смолк. Зато на скамье обнаружился человек в фиолетовом, переливающемся оттенками костюме. Сидел он в подчёркнуто сосредоточенной позе, обеими руками опираясь на трость в виде кадуцея с золотыми крылышками, змеями и набалдашником. Змеи слегка шевелились, неспешно обвивались вокруг трости, так что казалось — вращается бесконечная спираль. У одной змеи в глазках поблёскивали
Человек поднял руку, подышал на перстень, потёр о лацкан пиджака, напомнив этим жестом Артемия, снова поднёс к глазам, полюбовался игрой камня в свете фонаря и опустил руку обратно на трость.
— Похвально, очень похвально, — заговорил он. — Вы мне очень понравились там, в Вавилоне, молодой человек. Несомненно, вы заслужили моё расположение, о чём и ставлю вас в известность.
Человек замолчал и с внимательным выражением лица, ожидая ответа, стал смотреть на Игорька. Не дождавшись, продолжил.
— Я желаю говорить с вами откровенно. Ибо сказано было: доверяйся Набу и никакому другому богу. Очень давно было сказано. Бог Набу — бог мудрости, бог, открывающий источники.
— Набу? Сын Иштар?
— Фигурально, сугубо фигурально. Для смертных мы — божественная семья. Смертные должны думать, будто что-то знают о нас, не зная на самом деле ничего. Я пришёл к вам, молодой человек, с исключительно важной миссией. После вавилонских событий, после вашего тесного общения с великой богиней вы стали близки нам. По-хорошему близки. Кстати, госпожа Царпаниту велела кланяться вам. Царпаниту — это второе имя великой Реализованной.
Набу опустил подбородок на руки, сжимающие набалдашник кадуцея. И пристально смотрел на Игорька. Под взглядом реализованного Игорёк вспомнил ту ночь в Вавилоне, но несколько иначе, чем было тогда: ощутил себя не мужем Иштар, а совсем маленьким, затерявшимся в ночном Вавилоне человечком. Маленьким, слабым человечком рядом с могучей и прекрасной, древней, как Земля, но юной, как любовь, Реализованной.
— Она помнит обо мне? — хрипло, неуверенно вымолвил Игорёк.
— Она помнит.
— И я…
— Поэтому я здесь и говорю с тобой. По-прежнему ли сильно твоё чувство к великой Иштар?
— Да, сильно. Очень сильно, — глухо, не узнавая своего голоса, произнёс Игорёк.
— Она ждёт тебя. Ты знаешь, в мире смертных мы являемся человеку лишь однажды.
— Да, Володя так говорил.
Набу кивнул.
— Итак, согласен ли ты посетить наш мир, чтобы встретиться с великой богиней?
— Что для этого надо?
— Ответить «да».
— Опять? Я в последнее время только и делаю, что всем говорю «да». Начиная с Хомоеда…
— Ничтожного Нереализованного ты только что прогнал, — возразил Набу.
— Как-то всё просто получается. Я должен знать наверняка, что она меня ждёт, что её слова там, в храме, были правдой.
— Не разочаровывай меня, ты ведёшь себя как обычный смертный.
— Но я-то не
Набу прикрыл глаза. Змеи, обвивающие жезл, завертелись с бешеной скоростью. И потекло от жезла фиолетовое свечение. Над землёй воздвиглось прежнее огромное облако, Набу уже парил в нём, и сполохи сияния отражались в тёмной воде.
— Выбирай, да или нет? Ибо я ухожу. Знай, бессмертный, мы с Иштар пошли наперекор прочим Древнейшим, дабы пригласить тебя. Клянусь тебе в этом. Решай сейчас!
В один миг вся его земная жизнь представилась Игорьку мелким и ничтожным копошением. Что эта юдоль в сравнении великой Иштар? Не пора ли вырваться туда, где блистает его звезда, его мистическая возлюбленная?
— Да, я согласен, — ровным голосом произнёс он.
Мощная волна незримого прибоя ударила в грудь и на обратном движении повлекла его куда-то.
Его обступила кромешная тьма. Темнота вязкая, чернильная, только где-то вдали мерцает пламя костра. Ни неба над головой, ни дуновения ветра. И вроде бы твёрдо стоит он на земле, а кажется, что под ногами нет ничего.
«Это и есть обиталище Реализованных? По-моему, снова меня кинули», — решил Игорёк и медленно, как пьяный, неуверенно ступая по незримой поверхности, которая словно норовила выскользнуть куда-то в сторону, двинулся к огню.
У огня сидел человек крепкого телосложения в овечьей шкуре, обутый в деревянные с кожаными ремешками сандалии. Гладкое лицо его с чертами грубыми и крупными, с мясистым, выпирающим и вперёд и вширь носом казалось непомерно большим. Лицо имело простодушно-наивное выражение. Большие глаза смотрели с детской непосредственностью. У ног человека лежал внушительный посох.
— Да поближе, поближе подходи. Не бойся, — добродушно пробасил незнакомец. — Передо мной встань.
Игорёк подошёл к костру. И тут же получил удар посохом: незнакомец резво вскочил и, ничуть не изменившись в лице, что есть силы врезал Игорьку по лбу.
В голове будто взорвалась бомба. Схватившись за голову, он отшатнулся и получил второй удар, по руке. Игорёк взвыл от боли и, не соображая, что делает, кинулся было наутёк. Однако добродушный незнакомец перецепил посохом его ноги. И когда Игорёк рухнул на землю, принялся охаживать уже нешуточно. При этом он приговаривал:
— Слушаться надо старших, слушаться. Младшие должны слушаться старших.
Наконец он угомонился и снова уселся у костра. Игорёк опасливо открыл глаза, кряхтя встал на карачки.
— Давай, младший, за хворостом сходи, — спокойно сказал человек. — Вон там. — Он ткнул посохом куда-то в темноту. — Да не ленись, тащи всю охапку. И поживее.
Игорёк со стоном разогнулся.
— Ты зачем меня? — спросил он незнакомца.
— Так ты же дерьмо, — просто ответил тот.
Игорёк постарался разглядеть в глазах дебила с клюкой хоть что-нибудь враждебное. Ничуть. Глаза смотрели по-прежнему открыто и простодушно.