Зависимость. Трилогия
Шрифт:
тнадцать-
шестнад
цать
.
–
Что это значит?
– Это значит, что твой физический, психический и духовный возраст не совпадают. Психически ты больше соответствуешь ребенку...о, пожалуйста, не обижайся,
– А тебе сколько?
– Девятнадцать.
– Я совсем плохо определяю человеческий возраст, -
призналась она.
Бронт улыбнулся.
– Я бы не стал тебе лгать. Правда.
– На самом деле это очень странно, так как еще совсем недавно, буквально за несколько
недель
до нашей встречи я была ребенком.
– Такие изменения, должно
быть,
пугают тебя.
– Она дернула головой
.
– Я бы испугался, если бы со мной происходило такое. Должно быть, это очень выбивает из колеи.
– Очень. Но Фелиция сказала, что вскоре мое взросление замедлиться, а затем я вообще перестану изменяться, когда ангел займет мое тело.
Парень опустил голову и посмотрел на свои сцепленные руки. Когда он снова посмотрел на нее, девушка заметила на его лице какое-то странное выражение, словно он испытывал боль, но она не могла определить из-за чего: из-за того, что должен сказать или того, чего не должен говорить.
–
Ты не должна этого делать, если не хочешь. Это просто ужасно. Они
не имеют права заставлять тебя фактически
совершить ритуальное жертвоприношение.
– У меня нет выбора. Они ни за что не выпустят меня отсюда, да
же если бы я решилась на побег, а я никогда не решусь. Не после того, как узнала, что от меня будет зависеть столько жизней. Мне дали жизнь, чтобы я стала сосудом, это мое предназначение, иначе бы меня здесь вообще не было. Это цена, которую я должна заплатить.
– Сколько тебе лет на самом деле?
– Почти четыре.
– Почти четыре,
– повторил он, кажется, больше для себя,
–
– Сам говорил, что духовно я гораздо старше тебя.
– Говорил и не отрицаю этого, но все-таки мне трудно смириться с этим.
– Почему?
– Ты достойна большего, чем просто довольствоваться ролью сосуда.
/////
В тебе нет ничего, что можно было назвать ненормальным. Ты сама сплошное отклонение от нормы.
Чего она ждала, когда взяла такси и поехала к первому же попавшемуся в газете медиуму? Кью даже себе не смогла бы ответить на этот вопрос. Просто наступил день, когда она больше не смогла просто ждать, когда станет лучше. Да, мысли о самоубийстве посещали ее, и в последнее время это случалось все чаще и чаще, но это не казалось правильным выходом, так как, по меньшей мере, отдавало трусостью. Кью не была трусливой. Она не боялась жить, преодолевать препятствия или жертвовать чем-то, но от каждого чертового дня, прожитого ею, разило безысходностью.
Пойти к мозгоправу, который выслушает ее "фантазии" и выпишет длинный список таблеток? А позже, когда галлюцинации не прекратятся, закроет ее где-нибудь в психушке?
Все время, сидя в машине, Кью смотрела на свои руки в перчатках и даже ни разу не взглянула в окно. Если она будет сильно волноваться, то легко сможет поджарить эту машину и водителя, поэтому ей нужно успокоиться.
– Приехали, мисс.
– Спасибо, сколько я вам должна?
Расплатившись за проезд, Кью вышла на улицу, раскрыв черный зонт. Дом, где, согласно объявлению, жил медиум, не представлял собой ничего особенного и ничего мистического. Просто уютный двухэтажный домик с ухоженным садом, стены выкрашены ярко-желтой краской, темная черепица, фигуры гномов, воткнутые повсюду в землю. Уже поднимаясь по крыльцу вверх, Кью услышала звук взрыва, а в следующую секунду увидела лежащие на полу осколки одного из тех самых гномов. Что его разбило?
Не давая себе передумать, Кью позвонила в дверь.
Не сбежать ли до того, как откроется дверь? Какой процент, что этот медиум окажется настоящим, а не каким-нибудь шарлатаном? 1 из 100? 1 из 1000?
Дверь открылась, но задержалась на цепочке.
– Кто там?
– спросил настойчивый женский голос.
– Вы медиум?
– спросила Кью, чувствуя себя законченной идиоткой.
– Мне очень нужна ваша помощь.
– Протяни сюда руку.
– Простите, что?
– Если хочешь войти, протяни руку.
Вздохнув, Кью медленно сняла перчатку с левой руки и протянула ее через щель. Уже через минуту дверь открылась. На пороге стояла женщина лет шестидесяти, в яркой цветастой блузе и потертых джинсах. Ее седые волосы были собраны на макушке. В ушах позванивали длинные, до самых плеч, деревянные серьги в виде круга с пентаграммой в центре.
– Проходи, - она кивнула куда-то в сторону дома.
Кью медленно зашла.
– На кухню. Я принимаю посетителей только там.