Зависимые

Кацнельсон Исидор Саввич

— И чего же ты хочешь, Алек? — спросила я, все еще извиваясь и надеясь, что он передумал о том, в чем отказал мне ранее.

— Тебя, конечно же, — прежде чем я успела вымолвить хоть слово, он был уже на мне, устраиваясь между моих ног. Мое сердце бешено стучало в груди, но не из-за страха или беспокойства, а от возбуждения. Моя потребность в нем была слишком велика, чтобы сдерживаться.

Чтобы показать ему, насколько сильно я хотела его, я захватила его рот, дразня нижнюю губу своим языком, пока он не открылся, что не заняло много времени. Я любила его вкус, его теплое дыхание перемешивалось с моим. С ним я

чувствовала себя зависимой.

С каждым поцелуем и нежностью, которые он дарил, я чувствовала, что влюбляюсь в него все больше и больше.

Разумом, сердцем и душой.

— Пожалуйста, — застонала я, хватая его за задницу и привлекая ближе к себе. Но что сделал он вместо того, чтобы дать мне то, что я хотела? Он разорвал наш поцелуй, слез с меня и пошел к комоду. Вытащив пижамные штаны, он надел их, прежде чем вернуться ко мне.

— Ты и понятия не имеешь, насколько сильно я хочу трахнуть тебя снова, малышка, но я осознаю, что ты, вероятно, все еще немного слаба. А то, что я запланировал, требует много силы и выносливости, — он засунул руку под одеяло и нежно провел пальцем по моей киске.

Я задохнулась.

Он вытащил руку, прежде чем я успела достаточно ею насладиться. Подняв руку, он открыл рот и погрузил палец внутрь.

— Сладкая, — поддразнил он, подмигивая и направляясь к двери. — Так как я не могу съесть то, что хочу прямо сейчас, то я буду довольствоваться вегетарианским омлетом. Будешь? — он был на полпути к двери, когда я поняла, о чем он спросил меня.

— Да, пожалуйста! — крикнула я, когда он исчез в прихожей.

Черт его дери!

Я посмотрела на часы и заметила, что было уже довольно поздно. Обычно я не ела в это время, но должна признать, что я была немного голодна, а мой организм на грани полного восстановления.

Я не хотела надевать обратно свою одежду, поэтому направилась к его большому шкафу, решив накинуть одну из его рубашек. Наклонившись, я схватила одну с вешалки. Ну, во всяком случае, я попыталась это сделать. Одна сторона рубашки застряла, и чем больше я пыталась вытянуть ее, тем больше, казалось, она хотела остаться там, где и была. Я решила резко выдернуть ее ко мне. Но не только рубашка оказалась на свободе, я задела также что-то еще. Я отскочила назад, поскольку что-то упало на пол и ударилось об мою ногу.

Проклятье. Он, наверное, подумает, что я шпионила. Мне было любопытно, конечно же, но было неправильно шарить в его личных вещах. Наклонившись, я потянулась к упавшему предмету и поняла, что это была папка, содержание которой разлетелось по всему полу шкафа. Это, казалось, были фотографии, но я не могла быть уверена, потому что все они лежали картинкой вниз. Собрав все как можно быстрее, я заметила что-то знакомое, написанное на изгибе папки.

Это было мое имя.

Странно.

Сделав глубокий вдох, я попыталась оттолкнуть внезапное тревожное чувство, пронесшееся сквозь меня. Половина моего мозга говорила мне положить все на место, не глядя. Но другая часть убеждала меня взглянуть и не проигнорировать то, что было перед моими глазами.

Конечно же, мое любопытство победило.

Я быстро наклонилась и схватила несколько фотографий. Все еще немного сомневаясь, я сделала глубокий вздох, досчитала до трех,

выдохнула и перевернула изображения, чтобы взглянуть на них.

Стараясь изо всех сил объяснить то, на что смотрела, я изучала каждый из них. Не было никакого объяснения. Волнение охватило меня, угрожая украсть мое дыхание.

В дрожащих руках я держала свои фотографии. Их было, по крайней мере, сотня в общей сложности. За прошедшие восемь лет или около, до того, как я переехала в Сиэтл.

Фотографии приходящей и уходящей меня из дома, который я делила вместе с бабушкой; фотографии на моей работе в книжном магазине; фотографии того, как я заправляюсь, делаю покупки и даже тусуюсь с друзьями.

Список продолжался и продолжался.

Была одна фотография, которая очень привлекла мое внимание. Это была я, выходящая от своего терапевта, выглядящая избитой и эмоционально истощенной. Пока мое сердце набирало скорость, кое-что меня осенило. Все эти снимки были сделаны после инцидента. Чтобы быть уверенной, я просмотрела их все снова, но вывод был таким же.

Ни один из них не был сделан до того, как моя жизнь изменилась навсегда.

Мой мозг погрузился в то время, когда я была очень беззаботным и доверчивым человеком. Я всегда искала и верила в хорошее в людях, часто игнорируя предупреждающие знаки, которые должны были быть очевидными для меня. Даже при том, что я пережила трагедию в начале своей жизни, потеряв маму, я все еще жила под крылышком. Я верила, что у всех была любящая бабушка, как и у меня. Я верила, что все были честными, любящими, добрыми и щедрыми, просто потому, что именно так меня воспитали. Я была воспитана быть доброй к другим, помогать, чем могла, когда они нуждались. Я жила в пузыре, защищавшем от жестокости окружающего мира. Раньше я была благодарна за такую наивность, но, в конечном счете, она и разрушила мой охраняемый образ жизни.

Холодный озноб прошелся по моему позвоночнику. Я не могла думать о прошлом. Мне пришлось забыть и двигаться дальше… Всегда двигаться вперед, или он победил бы. А я не позволила бы этому случиться.

Я не могу позволить этому произойти.

Я заставила свой разум вернуться к действительности.

Зачем ему они?

Он делал снимки? Он следил за мной все это время? У него был кто-то еще, кто следил за мной все эти годы? Я хотела получить ответы. Нет. Мне нужны были ответы, но я не могла столкнуться с ним лицом прямо сейчас.

Я должна убираться отсюда, черт возьми.

~ 21 ~

Сара

Мой телефон чуть не выскользнул из рук, насколько я была потрясена. Набирая номер Алексы, я затаила дыхание, ожидая ее ответа. Наконец, на четвертом гудке я услышала ее голос.

— Привет, Сара, что… — я не позволила ей договорить, из меня шквалом хлынули слова.

— Алекса, можешь, пожалуйста, приехать и забрать меня прямо сейчас? Пожалуйста… Я должна убраться отсюда, — это не было похоже на меня, и, вероятно, я начинала пугать ее.