Зависть (сборник)
Шрифт:
С камнем в руке стоял я шагах в четырех от стены. Камень должен был остановиться в нише. Я размахнулся. Камень улетел и ударился в кирпич. Взвилась струйка пыли. Я не понял. Камень упал к подножию стены, в кусты. Тогда лишь услышал я возглас камня, раздавшийся в ладони моей еще до того, как ладонь разжалась.
– Подожди!
– крикнул камень.- Посмотри на меня! И действительно, я вспомнил. Нужно было подвергнуть камень осмотру. Ведь без сомнения же, он представлял собой замечательную вещь. И вот он в кустах, в зарослях - исчез! И я, державший
Я встретил по дороге экскурсию.
Двадцать человек шли по пустырю, в котором покоилась косточка. Их вел Авель. Я отошел в сторонку. Авель не увидел меня,верней, не понял: он увидел меня, но не воспринял; как всякий фанатик, он поглотил меня, не дожидаясь согласия или сопротивления. Авель отделился от паствы, повернулся к ней лицом (ко мне спиной) и воскликнув, мощно размахнув рукой:
– Вот здесь! Вот здесь! Вот здесь!
Пауза. Молчание.
– Товарищи из Курска!
– кричит Авель - Я надеюсь, что у вас есть воображение. Воображайте, не бойтесь!!!
О! Авель пытается вторгнуться в страну воображения. Уж не хочет ли он показать экскурсантам вишневое дерево, цветущее в честь неразделенной любви?
Авель ищет путей в невидимую страну…
Он шагает. Он остановился, взмахнув ногой. Он взмахнул еще раз. И еще. Он хочет освободиться от какого-то мелкокудрявого растения, которое, пока он шагал, обвилось вокруг его ступни.
Он топнул. ногой, оно хрустнуло, покатились желтые шарики.
(Сколько растений в этом рассказе, деревьев, кустов!)
– Вот здесь будет возвышаться гигант, о котором я говорил вам.
…Дорогая Наташа, я упустил из виду главное: план. Существует План. Я действовал, не спросившись Плана. Через пять лет на том месте, где нынче пустота, канава, бесполезные стены, - будет воздвигнут бетонный гигант. Сестра моя - Воображение - опрометчивая особа, Весной начнут класть фундамент - и куда денется глупая моя косточка! Да, там, в невидимой стране зацветет некогда дерево, посвященное вам. Экскурсанты придут к бетонному гиганту. Они не увидят вашего дерева. Неужели нельзя сделать невидимую страну - видимой?..
Письмо это - воображаемое. Я не писал его. Я мог бы написать его, если бы Авель не сказал того, что он сказал.
– Корпус этот будет расположен полукругом, - сказал Авель.
– Вся внутренность полукруга будет заполнена садом. У вас есть воображение?
– Есть,- сказал я.
– Я вижу, Авель. Я вижу ясно. Здесь будет сад, И на том месте, где стоите вы, будет расти вишневое дерево. 1929 г.
АЛЬДЕБАРАН
На скамье сидела компания: девушка,
Молодой человек сказал:
– Я сегодня свободный весь день.
– Я тоже, - сказал ученый старик.
Молодой человек работал машинистом на трамбующей машине "Буффало". Он укатывал асфальтовые мостовые. Он был латыш, по фамилии Цвибол. Саша Цвибол.
Подошла цыганская девочка величиной с веник.
Она предложила лилии.
– Пошла вон, - сказал ученый старик.
Саша Цвибол возмутился.
– Вот как, - удивился старик, - вас это умиляет, Странно из уст комсомольца слышать защиту бродяжничества.
– Она - ребенок!
– сказала девчушка.
– Ребенок? Скажите пожалуйста. Социализм, следовательно, есть христианский рай детей и нищих?
Старик говорил звонко, тенором. Между прочим, это был красивый и вполне здоровый старик - один из тех стариков, которые курят, пьют, не соблюдают диэты, спят на левом боку и говорят о себе: ого!
Звали его Богемский. Он сотрудничал по составлению Большой советской энциклопедии.
Он влюбился в девушку. Она сидела рядом. Она положила руку на колено молодого. Тогда старый спросил:
– Быть может, я лишний?
Молодой вздохнул, снял картуз. Круглая красноармейская голова его была низко острижена. Он был блондин. Голова его блестела, как бульон. Он почесал темя. Старик встал и кинул окурок в дупло.
– Мы поедем с Сашей на реку, - сказала девушка. Старика на реку молчаливо не пригласили.
– Проводите нас до автобуса, - сказала девушка. Они пошли, Она шла на шаг впереди. Богемский смотрел ей в спину и думал:
– Нет, это не любовь. Это похоть. Трусливая старческая похоть. Я хочу тебя съесть. Слышишь? Я бы тебя съел, начиная со спины, с подлопаточных мест.
– Какая красивая!
– сказал Цвибол.
Эти восторженные слова он сказал с акцентом. И прозвучало мужественно. Из восторженности с поправкой на мужественность получилась застенчивая страстность, И старик позавидовал.
– Катя, ваш возлюбленный похож на римлянина!
– крикнул он девушке.
– Я из Риги, - сказал Цвибол.
– Ну что же? Это тот же стиль. Воины. Орден Храмовников.
– Теперь нет Хамовников, - через плечо сказала Катя, - теперь называется Фрунзенский район.
Они подошли к остановке.
– А вдруг пойдет дождь?
– сказал Богемский,
– Не пойдет, - сказал Цвибол.
Они подняли головы. Небо было чистое. Синее небо.
– Дождь - враг влюбленных, - сказал старик: - он выгоняет их прочь из садов. Злой сторож морали.
Подошел автобус.
Они не успели сказать ученому старику "до свидания".
Он увидел Катю, уносимую на подножке. Она входила в дверцу. Поддуваемая ветром движения, она приобрела сходство с гиацинтом.