Завод Сибирской Глуши

Нерюриков Игорь

Приблизившись к беглецам, чудовищный сом, бывший размером с добротного кашалота, чуть не перевернул лодку, но Феодор Афанасьевич несколькими ловкими движениями сумел перехитрить черта, управлявшего громадной рыбой, после чего Полина с помощью мощного заклинания, вогнала в глотку сому, огненный гарпун. Рыба сбросила черта и пошла ко дну… Рогатое отродье же, качаясь на волнах Невы, еще долго грозилось своей когтистой лапой, в сторону удалявшейся лодки… Вскоре Пропажа с Полиной попали в сильнейший шторм... Сквозь бурю, ливень и волны еще можно было разглядеть очертание Васильевского острова, а к северу Пропажа разглядел какой-то портал...

— Тебе надо грести прямо туда, —проговорила Полина, надев на шею детектива какой-то

странный амулет. Затем девица подошла к краю лодки, готовясь спрыгнуть в черную воду.

— Постой!— крикнул ей Пропажа. —Пойдем со мной!

— Мертвые не могут следовать за живыми, —холодно произнесла Полина и прыгнула в воду…

Течение снесло лодку прямо к порталу а затем весла разбились о волны…

Пропажа увидел очертания высоток Приморского района Санкт-Петербурга… Деревянную лодку вынесло прямо на берег…Детектив очнулся на мокром песке, разбавленном острой галькой… Шел чудовищный ливень… Он залил Пропажу с ног до головы... Феодор Афанасьевич провел рукой по лбу… Капли дождя были разбавлены кровью… Бровь детектива была разбита… Он вспомнил про амулет… Прислонил руку к своей шее... груди... но ничего не обнаружил… Феодор Афанасьевич поднялся с песка и начал осматриваться… Через несколько минут он понял, что находится на пляже парка…Парка Трехсотлетия Санкт-Петербурга.

Глава 20

Ободранная сука с белесыми слепыми глазами скулила в углу двора-колодца, будто вспоминая все обиды, нанесенные ей без породными кабелями соседних улиц, но только двери одной из парадных открывались, как она начинала вилять хвостом и ласкаться, стараясь побольше всем угождать. Каждый второй давал старой дворняге угощение, но половина все же отпихивала ее ногой. Один из таких жильцов, не любящий собак и посторонних заметил возле подвала неладное. Вечно закрытая дверь, оказалась почти нараспашку. Его скудному уму представлялись злоумышленники в лыжных масках, и внутри домового погреба происходит грабеж закатанных огуречных банок, лежащих там еще со времен Брежнева. Он жил в то стародавнее время, чувствуя в душе ностальгию сейчас; и сколько годов уж прошло, а он все в том же дворе-колодце, но никогда он не видывал, чтобы ту самую дверь то ли подвала, то ли погреба открывали. Он подошел ближе… Из отворенной двери вышел Пропажа. Детективу будто не хватало воздуха, в действительности же его нервы перенапряглись после увиденного внутри.

— Вы что это тут делаете? — поинтересовался местный жилец.

— Расследование,— глубоко дыша произнес Пропажа, а на его лице образовалась такая бледность, что можно было подумать, что он уже и не жилец.

— Вы из милиции? —доставал его местный. —Документики не покажите?

— И наручниками прикую! —рассвирепел Пропажа доставая браслеты.

Местный житель тут же ретировался, но не просто, а звонить в местное отделение. Это было не нужно, учитывая, что Пропажа уже вызвал Старообрядцева...

Георгий Андреевич спустился в подвал один. Моргающая под потолком лампочка накаливания была завернута в красную ткань. Иногда она ярко вспыхивала, чтобы через пару мгновений снова стать тусклой. Посреди сырого помещения стоял вековой деревянный стол с подкошенными ножками. Вокруг него висели десятки проявленных фотографий; старых, бесцветных. На них были разные люди, но общим было одно: в центре фотографии, на деревянном алтаре лежала убитая жертва с кинжалом в груди; вокруг смертельной раны были вырезаны странные знаки в виде трехглавых змей. Все жертвы были разные: мужчины и женщины; старые и молодые; с умиротворенным лицом и ликами ужаса; Многим фотографиям было уже больше века, но встречались и более поздние.

Старообрядцев заметил на стене какую-то старую карту, аккуратно закрытую защитным стеклом. На ней были нанесены несколько отметок возле холмистой гряды, именованной Пустынным перевалом...

Дело раскручивалось быстро. Старообрядцев

используя обширные связи подключил к расследованию Красноярских и Иркутских следователей. С каждым днем, на Пустынном перевале находили все больше останков тел, принесенных в жертву. Дальше — больше. Выяснилось, что земли на Пустынном перевале в девяностых годах были выкуплены одним солидным бизнесменом из города Ермаковского, который несколько лет назад переехал в Москву. Задержали того в несколько дней, после чего он тут же признался, что сделка с куплей земли была фикцией, а настоящим владельцем оказалась Надежда Блюменталиевна Грион, в девичестве Бергер, младшая сестра высокого полицейского чина. Тут же выяснилось, что ее муж Альберт Маркович Грион — через зарубежный трастовый фонд владеет несколькими крупными Российскими компаниями, одна из которых Калинов Мост. Конечно это еще ничего не доказывало, но Старообрядцев решил надавить на Бергера, под которого у него были очень серьезные разработки.

Георгий Андреевич сидел в своем кабинете и с легкой нервозностью перебирал в голове все зацепки и улики, что у него были на Бергера. Он достал из ящика, массивную жалобу написанную от руки. Блюменталь Блюменталевич хоть и не переходил грань, но старался не скупиться на дозволенные в пределах официальной грубости выражения. Бергер написал эту записку в самом начале года, когда жаловался, что отдел Старообрядцева не желает закрывать дело о пропаже Максима Иванова, хоть сроки даже еще близко не вышли. Георгий Андреевич еще раз перечитал жалобу, а затем достал копию банковского документа с печатью и написанным, вручную, пояснением: прошу перевести всю сумму, без лишних проверок банковской службы безопасности, так как данная операция совершается тайно, ради защиты нашего агента, внедренного в очень опасное криминальное сообщество. Конечно же никаких криминальных сообществ там не было, просто Бергер получил взятку от группы компаний Калинов мост, в особо крупном размере и воспользовавшись своим положением еще и надавил на руководство очень сомнительного банка.

Старообрядцев еще раз сличил оба документа: и там и там почерк был почти идентичен, разве что в случае с банком была заметна пара беспокойных загогулин со стороны Блюменталя Блюменталевича.

В кабинет Бергера заходили вместе со специальной группой Федеральной службы.

Старообрядцев лично предъявил ордер на арест со словами:

— Ну что Блюменталь Блюменталевич, сами во всем сознаетесь?

— Да ты с ума сошел? Ничтожество! —заревел Бергер, но его тут же повалили на пол кабинета и надели наручники.

Он еще долго рыпался и сопротивлялся. Пользовался правом на звонки. Но все покровители, связные и даже близкие друзья из высших чинов отвернулись от Бергера. Уж очень чудовищным показалось им дело «Горынычей». Именно под таким названием фигурировало оно в главке. Все с подачи Старообрядцева.

К вечеру Бергера было не узнать. От его бахвальства и самоуверенности не осталось и следа. Георгий Андреевич лично пришел к нему в камеру предварительного содержания. Блюменталь Блюменталевич лежал, уткнувшись в стену. Он был в полном изнеможении и даже некой прострации. Он уже чувствовал, что вся его жизнь разрушена, но все еще никак не мог поверить… Старообрядцев любопытно поглядел на обвиняемого; его глаза даже выразили небольшое сочувствие; Бергер словно почувствовав это, даже перевернулся и начал жалобно молить:

— Прошу тебя Георгий Андреевич! Не губи!

— Тогда расскажи мне подробнее про твои дела с Горынычами!

— Это все Надя! Она меня втянула со своим муженьком! Альберт говорил мне… просил просто закрывать некоторые дела…

— По убийствам и исчезновениям?

— Никаких убийств! Никаких Убийств!

— Ох, врешь!

— Ну кроме того, что… на Охтинском… но я же не закрыл… наоборот раскрыли… а про закопанных на перевале я и не знал… не догадывался! Даже представить не мог!