Заводная и другие (сборник)
Шрифт:
Джайди пристраивает печатный листок со своей фотографией к лицу и ухмыляется Канье. Та не отвечает на улыбку, и он ставит газету назад на стойку, сплошь забитую его изображениями.
— Ну да, ну да, не очень похож. Наверное, журналисты подкупили кого-нибудь из отдела кадров. Тут я моложе, — грустно вздыхает Джайди.
Канья по-прежнему молчит, угрюмо уставившись на воды клонга. Целый день они ловили контрабандистов, перевозящих вверх по реке продукты «ПурКалории» и «Агрогена», мотались под парусом по всему устью, а Джайди так и не смог унять ликование по поводу своих фото в газетах.
Главной их добычей стал парусник, стоявший на якоре прямо у доков. Якобы индийское торговое судно, державшее курс
Джайди листает другие газеты, прикрепленные к стенду, и в «Бангкок морнинг пост» находит еще один свой снимок: он, тогда еще участник боев по муай-тай, хохочет после очередного поединка на Лумпини.
— Вот эта ребятам понравится.
Потом читает статью: министр Аккарат кипит от злости, а в министерстве торговли Джайди называют вандалом. Удивительно, что не предателем или террористом. Такая сдержанность только подчеркивает их бессилие.
Не сдержав улыбки, он показывает страницу Канье.
— А хорошо мы их зацепили.
Та по-прежнему и ухом не ведет.
Чтобы не замечать ее дурное настроение, нужна некоторая привычка. Поначалу он думал, что Канья просто глупа — это вечно бесстрастное выражение лица, это полное безразличие к шуткам. Казалось, у нее начисто отсутствует тот орган, который, как глаза на свет или нос на запахи, должен реагировать хотя бы на самый очевидный повод для санука.
— Пора назад в министерство, — говорит она и смотрит на снующие по клонгу суда — ищет новую цель.
Джайди отдает газетчику деньги. В этот момент мимо проплывает речное такси.
Канья делает знак рукой — судно подходит ближе. Маховое колесо протяжно гудит от накопленной энергии, кильватерные волны плещут о набережную. Половину корабля занимают огромные пружины. Богатые китайцы — чаочжоуские бизнесмены — теснятся на крытом носу, как утки, которых везут на забой.
Канья с Джайди запрыгивают на бортик снаружи пассажирской палубы. Девочка, которая продает билеты, берет у спустившегося следом человека тридцать батов, а двух белых кителей даже не замечает. Как и они — ее. Джайди, схватившись за леер, подставляет ветру лицо. Такси отчаливает и полным ходом идет в центр города, лавируя между весельными плоскодонками и лонгтейлами [84] . Мимо мелькают кварталы лавочек и ветхих домишек с развешенными на солнце яркими пятнами саронгов, пасинов и кофт, женщины окунают в бурую воду клонга длинные черные волосы.
84
Традиционные тайские лодки — длинные и узкие, как правило, с навесом.
Судно резко сбрасывает обороты. Канья вытягивает шею.
— В чем дело?
Прямо по курсу, перегородив почти весь канал, лежит дерево. Около единственного узкого прохода теснятся лодки.
— Бодхи [85] . — Джайди смотрит по сторонам, запоминая ориентиры. — Надо будет монахам сказать — кроме них, убирать его никто не станет и на дрова, чтобы не накликать беду, не возьмет, хотя топлива не хватает.
Их речное такси стоит, покачиваясь на волнах, среди целой флотилии суденышек, которые пытаются пролезть в узкую протоку между берегом и кроной священного дерева.
85
Бодхи — Дерево Будды, фикус священный из семейства тутовых. У индуистов и буддистов считается священным, поскольку под его кроной Будда достиг просветления. Европейцы
Джайди, нетерпеливо кашлянув, достает значок министерства и кричит:
— Дорогу, друзья! Государственное дело! Дорогу!
При виде символа власти и белоснежной формы рулевые торопливо отводят свои плоскодонки в сторону. Человек, ведущий такси, бросает на Джайди признательный взгляд, запускает пружины и направляет корабль прямо в гущу лодок.
Оказавшись у голых ветвей, пассажиры в знак почтения отвешивают рухнувшему стволу глубокие поклоны: складывают ладони и касаются ими лба — делают ваи.
Так же поступает и Джайди, потом протягивает руку — пальцы скользят по испещренной мелкими отверстиями коре; если ее снять, вскроется тончайшая сеть червоточин — причина, по которой дерево погибло. Бодхи, священное бо — под таким Будда достиг просветления. Люди не смогли спасти этот вид — как они ни старались, не выжил ни один сорт фикуса, бежевый жучок одолел все до единого. Когда ученые опустили руки, в ход пошли крайние, отчаянные методы — жертвоприношения и молитвы Пхра Себ Накхасатхиену, но все было тщетно.
Словно прочитав его мысли, Канья произносит негромко:
— Не сумели мы сберечь все растения.
— Мы даже одно сберечь не сумели. — Пальцы Джайди скользят по канальцам, оставленным бежевыми жучками. — На этих фарангах столько вины, а Аккарат так и рвется вести с ними дела.
— Только не с «Агрогеном».
Он кривит рот и убирает руку с упавшего дерева.
— С ними — нет, а с другими такими же — да. С генхакерами, с калорийщиками, даже с «ПурКалорией», когда с урожаем совсем плохо. Иначе зачем мы разрешаем им сидеть на Ко Ангрите? Затем, что могут понадобиться, будет к кому идти в случае чего, будет кого умолять дать нам риса, пшеницы и сои.
— У нас теперь есть свои генхакеры.
— Хвала дальновидности его королевского величества Рамы XII.
— И Чаопрайе [86] Ги Бу Сену.
— Чаопрайе… — Он морщится. — Как вообще можно давать злодеям такие достойные титулы?
Канья пожимает плечами и решает не трогать больную тему.
Вскоре бодхи остается позади, и они сходят на берег у моста Синакарин. Запах от палаток с едой заставляет Джайди свернуть в узенький переулок-сой.
— Сомчай говорит, тут есть тележка, где делают хороший сом там [87] . Из здоровой папайи. — Он зовет Канью за собой.
86
Чаопрайя (тайск.) — один из высших титулов времен феодализма в Таиланде. Примерно соответствует европейскому великому герцогу.
87
Острый салат.
— Я не голодная.
— И поэтому всегда мрачная.
— Джайди… — начинает девушка, но передумывает.
Он замечает на ее лице беспокойство.
— В чем дело? Давай уж, договаривай.
— Неспокойно мне из-за якорных площадок.
— Брось.
Впереди вдоль стены тесным рядком выстроились столы и тележки с едой. На выскобленных до чистоты столешницах аккуратно стоят плошки с нам пла прик [88] .
— Видишь — Сомчай не соврал. — Джайди, отыскав нужную тележку, сначала внимательно рассматривает фрукты и специи, а потом заказывает на себя и на Канью, которая ждет рядом, мрачная, как туча.
88
Традиционный тайский рыбный соус.