Заводная и другие (сборник)

Бачигалупи Паоло

Чань-хохотун хватает Хок Сена за плечо и показывает пальцем вперед.

У старика перехватывает дыхание: горят трущобы Яоварата, на месте лачуг из всепогодки – сплошная стена огня.

– У де тьянь, – бормочет Чань. – Там нам больше делать нечего.

Старик смотрит на охваченное пламенем место, которое было ему домом, и с ужасом понимает, что все его деньги и драгоценности в эту минуту превращаются в прах. Судьба переменчива. Устало усмехнувшись, он замечает:

– А ты говорил,

мне не везет. Если бы мы остались там, превратились бы в жареное мясо.

Чань-хохотун чуть насмешливо делает ваи.

– За господином «Трех удач» я последую хоть в ад. Только что мы теперь будем делать?

– Сначала пойдем по улице Рамы XII…

Старик не успевает заметить, как прилетает ракета. Она слишком быстра для человеческого взгляда. Пружинщик военной модели, может, и среагировал бы, но Хок Сена с Чанем-хохотуном отбрасывает взрывной волной. На противоположной стороне улицы рушится здание.

Чань оттаскивает старика на лестницу.

– Брось, дорогу как-нибудь найдем. Не хочу рисковать жизнью из-за твоего желания осмотреться.

Они предельно осторожно шагают в сторону промзоны. Темнеет, людей на улицах все меньше – тайцы поняли, что выходить на открытые места опасно.

– Что там? – шепчет Чань-хохотун.

Прищурившись, Хок Сен замечает трех человек, которые сидят на корточках у радиоприемника. Один водит над головой антенной – ловит сигнал. Старик замедляет шаг, потом зовет за собой Чаня, подходит и, чуть запыхавшись, спрашивает:

– Что слышно?

– Видели, как ракета рванула? – спрашивает один из незнакомцев, поднимает голову и прибавляет: – А, желтобилетники…

Тут его приятели замечают за спиной у Чаня мачете, притихают и нервно улыбаются.

Хок Сен торопливо делает ваи.

– Мы просто хотим узнать, что нового.

Один из тайцев сплевывает бетель, подозрительно оглядывает старика, но все-таки говорит:

– Аккарат выступает. – Он приглашает гостей послушать. Второй поднимает антенну. В динамике трещат статические разряды.

– …не выходить на улицу. Оставайтесь в помещении. Генерал Прача и его белые кители попытались свергнуть ее величество королеву. Наша обязанность – защитить госу…

Голос министра глохнет в помехах. Один из тайцев снова крутит настройку, второй, качая головой, говорит:

– Вранье это все.

– Нет, Сомдет Чаопрайя… – начинает первый, но приятель прерывает его:

– Ради своей выгоды Аккарат убил бы самого Раму.

Третий опускает антенну, и передача окончательно глохнет в шипении помех.

– Ко мне в магазин на днях приходил белый китель, хотел забрать себе мою дочь, говорил – добровольное пожертвование. Шакалы они все. Одно дело – небольшая взятка, но эти хийя…

Земля вздрагивает от нового взрыва. Тайцы и желтобилетники вместе поворачивают головы на звук.

«Мы как маленькие обезьянки, которые не понимают, что происходит

в огромных джунглях».

От этой мысли Хок Сену не по себе. У них есть лишь кусочки головоломки, но общая картина не складывается. Сколько ни собирай информацию, целиком всего никогда не поймешь. Можно реагировать лишь на отдельные события и рассчитывать, что тебе повезет.

Старик тянет Чаня за руку:

– Пойдем.

Тайцы торопливо разбирают приемник и спешат в свой магазин. Через минуту на углу улицы уже пусто, словно только что не было там разговора о политике.

Чем ближе к промзоне, тем громче выстрелы. Министерские и военные ведут бои повсюду, но на каждый отряд в форме есть еще один гражданский – либо добровольцы, либо студенты, либо сторонники прошлого переворота – те, кого вывели на улицы политические группировки. Старик на минуту останавливается передохнуть у очередной двери. Между домами скачет эхо взрывов и выстрелов.

– Непонятно, кто тут за кого, – говорит Чань-хохотун, глядя на группу студентов с короткими мачете и желтыми повязками на плечах – они бегут к танку, который палит по старой башне. – На всех есть что-нибудь желтое.

– Каждый показывает, что верен королеве.

– Жива ли она вообще?

Хок Сен только пожимает плечами.

Студенты стреляют, диски-лезвия отскакивают от брони. Все-таки огромная махина. Старик не может не оценить, как ловко армия загнала столько танков в столицу – видимо, не обошлось без помощи адмиралов и их флота. А это значит, что у генерала Прачи больше не осталось союзников.

– Все они ненормальные, – бормочет он, оглядывая улицу. – Какая разница, кто за кого. Рикшу бы найти, а то моя нога… – Колено ноет, не дает иди быстро – старая рана дает себя знать.

– На рикше подстрелить тебя будет проще, чем старуху с клюкой.

– Стар я для всего этого. – Хок Сен потирает больной сустав.

Снова взрыв – их обдает градом мелких камней. Чань смахивает с головы мусор и говорит:

– Надеюсь, наш поход стоит таких жертв.

– Если бы не он, ты бы сейчас поджаривался в трущобах.

– Тоже верно. Но все-таки надо поспешить. Не хочу долго испытывать судьбу.

Дальше – то же: темные перекрестки, стычки, слухи о казнях в парламенте, о пожаре в министерстве торговли, о мобилизации студентов университета Таммасат по поручению королевы. А потом – радиообращение. «На новой частоте», – говорят в толпе у дребезжащего динамика. Голос дикторши дрожит. Возможно, говорит под дулом пистолета, думает Хок Сен. Это кун Супавади – известная ведущая, которая всегда представляла интересные постановки. А теперь она испуганно просит своих сограждан сохранять спокойствие, пока танки разъезжают по улицам и берут под контроль весь город – от якорных площадок до доков. Из хрипящего динамика доносятся звуки взрывов, а спустя несколько секунд им вторит гулкое эхо на улице.