Завоевание Америки Ермаком-Кортесом и мятеж Реформации глазами «древних» греков

Носовский Глеб Владимирович

^{Рис. 8.171. «Высадка испанцев в 1519 году на побережье, где был основан город Вилья Рика де ла Вера Крус. Справа — переводчица Кортеса донья Марина, там же — любопытное изображение пишущего испанца (с рисунка из „Флорентийского Кодекса“, XVI век» [10], с. 63.}

Слова ДОЛ, ДОЛУ означают: низ, низменность, долина, подол у платья. По В. Далю: ДОЛУ — внизу, на земле, книзу. Вспомним также церковное выражение: ДОЛУ — внизу, низко, низменно, например ПОКЛОНИТЬСЯ ДОЛУ. Вероятно, отсюда произошло слово ИДОЛОПОКЛОННИКИ, то есть те, кто «низко кланяется», ДОЛУ+ПОКЛОННИКИ, ДОЛУ ПОКЛОНИТЬСЯ. Первоначально таким словом обозначали

попросту всех верующих, глубоко кланяющихся при молитвах, касающихся пола рукой или даже головой, лбом. Да и сегодня мусульмане, становясь на колени, по-прежнему, как в первоначальном христианстве XII–XV веков, при поклонах дотрагиваются головой, лбом до земли. Такие же глубокие поклоны, но слегка в иной форме, до сих пор сохранились и в православной церкви. Но в XVI–XVII веках, вероятно, после религиозных расколов, в первую очередь в романовской России и в Западной Европе, — где пока еще был в ходу славянский язык, хотя его уже активно вытесняли нововведенными языками вроде латыни, — прежде нейтральному слову ИДОЛОПОКЛОННИКИ придали отрицательный, осуждающий смысл. Романовы сменили в России стиль храмов, весь стиль церковной жизни, см. «Новая хронология Руси», гл. 14:47. А в отколовшихся частях Великой Империи некоторые исходные православные религиозные обычаи тоже изменили, дабы отделиться от метрополии и в религиозном смысле. Например, сегодня западноевропейские католики обычно уже не совершают глубоких, земных поклонов. В западно-европейских храмах исчез обычай становиться на колени во время службы. Вместо этого сделаны длинные скамьи-сидения, перед которыми помещается доска-приступка, вроде ступеньки. В определенные моменты молитв ее нужно лишь слегка коснуться коленом, оставаясь по-прежнему в сидячем положении на скамье. Отделившись в религиозном смысле, западно-европейские пастыри постарались осудить и заменить некоторые прежние православные кафолические ритуалы. В том числе, изменили направление крестного знамения. А в мусульманстве, тоже отколовшемся от первоначального христианства, крестное знамение отменили вообще. Европейские и романовские реформаторы воспользовались тем, что русское слово ДОЛУ означало также «низменно», «низкий», и тенденциозно проинтерпретировали его в данном контексте как «низменно» в ОТРИЦАТЕЛЬНОМ, ПЛОХОМ смысле. В результате в XVII–XVIII веках слово ИДОЛОПОКЛОННИКИ в некоторых церковных кругах стало восприниматься осуждающе: мол, те, кто поклоняется плохим, неправильным богам. То же самое, вероятно, проделали и со словом ИДОЛ, то есть фактически ДОЛУ, которое сегодня расценивается в основном как указание на нечто примитивное, на какое-то «неправильное» божество. Так реформаторы заменяли белое на черное и наоборот.

Между прочим, индейцы называли своих ИДОЛОВ словом TEULES [10], с. 113. Но ведь TEULES и ИДОЛ — практически одно то же слово, поскольку Т и Д могли переходить друг в друга. Причем слово teules обозначало у мешиков БОЖЕСТВА, то есть было весьма уважительным. Как мы уже отмечали ранее, слово ИДОЛ принадлежит тому же смысловому кусту, что и слово ДОЛУ, поклониться ДОЛУ, склониться в глубоком христианском поклоне.

Вернемся к Берналю Диасу. Оказывается, индейцы затем, через некоторое время, предложили Кортесу еще и другую женщину. Берналь Диас сообщает: «Во всяком случае, они сделали все, чтобы слиться с нами, а именно: они привели восемь своих девушек, все дочери КАСИКОВ, в богатых уборах и с множеством украшений, и передали их нам в жены. Одна из них, племянница толстого КАСИКА, богатая наследница, была предназначена самому Кортесу, который принял ее с радостью, но заявил, что прежде всего и девушки, и весь народ должны отказаться от идолов и стать христианами. Все их мерзости, сказал Кортес, должны быть немедленно прекращены; тогда только мы с ними породнимся» [10], с. 73.

Индейцы возмутились и отказались расставаться со своей верой. Тогда, повинуясь приказу Кортеса, его солдаты взобрались на вершину храма, где стояли идолы, и свалили их вниз. Изваяния разбились. Индейцы попытались напасть на Кортеса, однако конкистадоры быстро «переубедили» их. Надо полагать, пушечными залпами. Индейцы «согласились».

«На следующий день была торжественная месса, при которой присутствовали все индейцы ВО ГЛАВЕ С КАСИКАМИ и восемью девушками, которые тут же были окрещены, а затем и распределены между нами. Племянница касика, ныне донья Каталина, была очень некрасива, но Кортес принял ее, не морщась; зато другая, донья Франциска, была очень хороша, и ее получил Алонсо Эрнандес Пуэрто Карреро» [10], с. 74.

На этом подарки Кортесу не закончились. Когда конкистадорами был вновь поднят вопрос о прекращении жертвоприношений и смене веры, произошло следующее. «Кортес… спросил падре Ольмедо: не пора ли теперь потребовать от них (от индейцев — Авт.) уничтожения идолов и кровавых жертв… Но тот советовал не спешить, пока не найдется предлога, например, когда они приведут к нам своих дочерей.

Впрочем, уже на следующий день приведены были пять девушек, очень красивых, богато одетых, все дочери или племянницы САМЫХ ГЛАВНЫХ КАСИКОВ. Кортес

опять поблагодарил, НО ПРОСИЛ ПОКА ЧТО ОСТАВИТЬ ИХ ЕЩЕ В ОТЧЕМ ДОМЕ. На изумленный вопрос касиков Кортес ответил длинной, красивой речью, где указал, что сперва всей Тлашкале приедся отказаться от идолов и восславить Истинного Бога Нашего Сеньора и Его Матерь Нашу Сеньору Санта Марию» [10], с. 94. Потрясенные «красивой речью» Кортеса индейцы покорно согласились. Вероятно, оглядываясь на испанские = османские пушки, молчаливо маячившие на заднем плане. Берналь Диас пишет: «Касики охотно согласились, и… были окрещены индейские наши невесты» [10], с. 95. После крещения девушки были розданы военачальникам Кортеса. Отметим, что в данном случае он отказался от новой жены и ни одной девушки себе не взял.

^{Рис. 8.172. Кортес и донья Марина-Малинче во главе войска конкистадоров, идущего на Мешико. Фрагмент рисунка из индейской рукописи «Кодекс из Аскатитлана», якобы XVI века. Взято из [10], с. 104.}

Таким образом, складывается следующая картина. При завоевании Мексики конкистадору Кортесу индейцы предложили несколько девушек в жены. Нескольких он взял. Но потом, в следующий раз, отклонил лестное предложение и передал всех невест своим подчиненным. Как мы ниже увидим, аналогичные сведения уцелели и про атамана Ермака.

На рис. 8.59 и 8.172 приведено старинное изображение Кортеса и доньи Марины. Они показаны рядом друг с другом во время похода на Мешико.

^{Рис. 8.173. «Первая встреча конкистадоров с Мотекусомой II; в центре изображена переводчица донья Марина (с рисунка из „Флорентийского Кодекса“, XVI век» [10], с. 113.}

На рис. 8.173 мы видим первую встречу конкистадоров-казаков с царем Мотекухсомой. В центре стоит переводчица донья Марина. Эти рисунки взяты нами из «Флорентийского Кодекса» якобы XVI века.

26.2. Русские источники о татарской красавице, предложенной Ермаку в жены

Романовская версия тоже упоминает о татарской девушке, предложенной завоевателю Ермаку покоренными им татарами. Правда, в отличие от испанской = османской версии эти упоминания более краткие и не столь яркие. Причем тема женского предательства здесь явно затушевана.

Фишер сообщает: «Ермак, шествуя далее, проходил чрез некоторыя места, где Татара стерегли его опять, но с уроном отбиты… В другом месте, Тюпенда называемом… имел жилище свое Князец Иелигай, из потомков Ишимскаго Хана Саргачика. Сей услышав, что Ермак тем, кои добровольно поддавались, не делал никакой обиды, склонился без прекословия платить требованную дань, и сверх того принес еще знатные дары. Да доброхотство его столь далеко простиралось, что ОН ПРИВЕЛ ДОЧЬ СВОЮ, КРАСАВИЦУ ПО ТАТАРСКОМУ ВКУСУ, ЧТОБЫ ОТДАТЬ ЕЕ ЗА ЕРМАКА, НО СЕЙ НЕ ПРИНЯЛ СЕГО ПРЕДЛОЖЕНИЯ, да и всем своим людям накрепко заказал, чтоб никто ея не касался» [83], с. 155.

Итак, в кратком изложении Фишера, атаману Ермаку, как и конкистадору Кортесу, привели в подарок местную красавицу-принцессу, дабы снискать расположение могущественного завоевателя. Однако тот отказывается жениться на ней. Мы видим здесь один из уже знакомых нам сюжетов испанской = османской версии. Завоеватель ОТКАЗАЛСЯ от роскошного подарка. В то же время Берналь Диас сообщает, что перед этим Кортес = Ермак благосклонно уже взял себе в жены другую красавицу, а именно, Малинче-Марину. От которой у него был сын, занявший потом видное положение.

Для полноты картины посмотрим, что говорит обо всем этом сибирская Кунгурская Летопись. Мы цитируем: «И оттоль до сего дня словет Нижной городок княжца Елыгая, и тут есаул в малолюдстве; и слыша и видя, что Ермак покорных не убивает, принесли дары и есак, что и прежде требовал что доброе в честь, И ПРИВЕЛ ЕМУ ПРЕКРАСНУЮ ДОЧЬ СВОЮ В ЧЕСТЬ И В ДАР. ЕРМАК ЖЕ НЕ ПРИЯЛ и оберег и прочим запретил, еяже доступал Кучюм за сына своего взяти: та бо девка роду ханска Саргачика царя, прекрасна» [67], с. 116.

Этот сюжет изображен в Кунгурской Летописи, см. рис. 8.174.

^{Рис. 8.174. Рисунок из Кунгурской Летописи. Атаману Ермаку предлагают в дар Татарскую принцессу. Он отказывается взять ее себе в жены, причем запрещает другим казакам прикасаться к ней. Взято из [67], с. 119.}

Слева внизу мы видим Ермака, сидящего на троне. Ему подводят девушку-принцессу, одетую в длинные одежды.