Завоевание Англии

Бульвер-Литтон Эдвард Джордж

Во время песни Хильда брызгала на могилу водой и кидала кусочки коры в огонь. Из склепа начало вырываться яркое пламя, посреди которого мало-помалу появилась тень громадных размеров. Как Гарольд, внимательно наблюдавший за происходившим, ни напрягал зрение — он не в состоянии был решить: видит он перед собой настоящее привидение или только сгустившийся туман. Между тем Хильда снова начала петь:

О великий уснувший герой, Тебе саваном служит Отблеск прежних побед. Ты прими мой привет! Так, в древности Один Мрак и тень вопрошал И от праха Мамира [36] Указания ждал, Так твой гордый потомок Помощь ждет от могил, Чтобы

ты, славный рыцарь, Его путь осветил.

36

Мамир — мифологический гигант, голова которого, отрубленная Ванером, была набальзамирована Одином, который во всех важных случаях обращался к ней за советом.

Огонь сильно затрещал, и из пламени вылетели волшебные кусочки коры. Изображенные на них знаки и символы теперь все были обведены мерцающими искрами. Хильда подняла и жадно осмотрела их; потом она испустила такой ужасный крик, что Гарольд невольно дрогнул всем телом, и опять запела:

Ты не воин, сошедший В лоно хладной земли; Я дрожу перед тобой, Вестник высшей судьбы. Кто ты, адский посланник? Или вождь грозных сил, Ты сковал мне уста, Силу чар сокрушил! [37]

37

Здесь подразумевается Аза-Лак, злобное божество, сходное с нашим дьяволом.

Хильда страшно скорчилась, голос ее превратился в хрипение, а изо рта показалась пена, но она продолжала:

Монагарм, [38] сын колдуньи, В Ямвиде правишь ты; И на гибель и горе Ткешь нить зол и нить бед. Когда в час роковой, Судно мчится на мель, Тогда нечисть толпой Из болота ползет. На том месте, где ты В снах являлся девице, Возвышаешься гордо сейчас. Но очнись и лети поскорей. Грозен, грозен дух злобы И коварен. Но ты Не робей, и всесильный Враг падет пред тобой.

38

Ямвид — железный лес. Монагарм — гигантских размеров волк, сын колдуньи, живущей в Ямвиде.

Пророчица опять замолкла, и Гарольд решил приблизиться к ней, видя, что она все еще не обращает на него внимания.

— Я действительно нарушу все замыслы врага, — заговорил он, — но я вовсе не желаю спрашивать живых или мертвых об угрожающих мне опасностях… Если ты можешь быть посредницей между мной и этой тенью, то помоги мне получить ответы только на те вопросы, которые я сочту нужным задать тебе… Во-первых, скажи мне: вернусь ли я благополучно из своей поездки к Вильгельму Норманнскому?

Пророчица выслушала его, стоя неподвижно, как статуя. Едва раскрыв губы, она произнесла чуть слышно:

— Ты вернешься благополучно.

— Будут ли освобождены заложники моего отца?

— Заложники Годвина будут освобождены, зато Гарольд должен будет оставить заложника.

— Зачем нужен от меня заложник?

— Он будет гарантией прочности твоего союза с норманнами.

— А!.. Значит, герцог Вильгельм согласится заключить со мной союз?

— Согласится, — ответила Хильда изменившимся голосом.

— Еще два вопроса: будет ли этот союз способствовать моему браку с Юдифью?

— Будет… без него тебе никогда не назвать Юдифь своею… Перестань же спрашивать, перестань! — крикнула пророчица. — Разве ты не понимаешь, что моими устами говорит демон, и душа моя страдает невыносимо!

— Но мне надо спросить в последний раз: буду ли я королем английским?.. А если буду, то когда?

Лицо пророчицы оживилось, а огонь вдруг ярко вспыхнул, и из него вылетели оставшиеся кусочки коры. Хильда бегло взглянула на них; затем она торжествующим голосом запела:

Когда волчий месяц снегом Холм и реки убелит [39] И с румяною зарею Их луч солнца озарит, Тогда рока назначенье Завершит волшебный круг, Племя Тора ждет паденье, И умрет Сердиков внук, Богом данная корона Озарит

чело Саксона. Пусть же высятся преграды, Пусть же враг тебе грозит! Одолеешь все препоны, Хитрость злобу победит: РОК венец тебе сулит! Не назначенный судьбою Людям путь тебе закрыть: Ты — под высшей обороной! И главу твою с короной Силе ввек не разлучить! Пока мертвые герои Еще спят на дне могил И, пылая жаждой мести, Не тревожат жизни пир. Если ж солнце в час полночный Свод небесный озарит И меж ним и бледным месяцем Бой незримый закипит, Трепещи! Тогда в могилах Кости мертвых шевельнутся И, как дух опустошенья, Над живыми пронесутся! Трон в твоем пребудет роде, Твой венец не перейдет Ни к кому, пока в родимой Англии, тобой любимой, Имя саксов не умрет! Твой народ и твой престол В одно целое сольются, Укрепятся, разрастутся И, как ясеневый ствол, Силой свежею нальются. И как вешних вод теченье Одевает в зелень луг, Так судьбы предназначенье Завершит волшебный круг! Вопрошатель гордый, властный, Мой ответ произнесен, Смело в путь пустись опасный И не бойся грозных волн. Море дружными валами Тебя к цели принесет; И народ твой с ликованьем На престол тебя взведет. И лишь с вьюгой и снегами Волчий месяц прилетит, Солнце яркими лучами Твой венец позолотит! И когда под мраком ночи Все поблекнет наконец, В блеске жемчуга и злата Засияет твой венец.

39

Волчий месяц — январь.

Невозможно описать, каким торжествующим тоном были произнесены последние слова… Хильда еще несколько минут постояла неподвижно, пока огонь вдруг не погас и внезапно поднявшийся ветер не завыл в развалинах, — тут пророчица без памяти упала. Гарольд поднял глаза к небу и пробормотал:

— Если грешно, как говорят монахи, подымать завесу будущего, то зачем же нам дан ум, который вечно стремится преодолеть поставленные перед ним преграды? Зачем тогда дано и желание все более и более совершенствоваться? Разве можно считать человека совершенным, если он не в состоянии узнать, чем окончатся его предприятия и что будет с ним завтра?

Никто не ответил Гарольду. Ветер свистел и стонал, облака проносились по небу, и звезды начали гаснуть…

На другой день Гарольд, с блестящей свитой и полный надежд, отправился в путь к герцогу Норманнскому.

Часть девятая

КОСТИ МЕРТВЕЦОВ

Глава I

 Герцог Вильгельм Норманнский сидел в одной из роскошных комнат Руанского дворца за громадным столом, заваленным разнообразными учеными трудами, над которыми он работал как мыслитель, правитель и полководец.

Перед ним лежал план нового шербургского порта, а возле него любимая книга герцога: «Комментарии» Цезаря, из которой он позаимствовал много полезного. Она была испещрена заметками, сделанными почерком герцога.

Несколько длинных стрел с различными усовершенствованиями в наружной отделке было небрежно брошено на архитектурные чертежи строящегося аббатства и проект льготной грамоты для этой же обители.

В открытом ларчике превосходной работы, который был подарен герцогу королем Эдуардом, находились письма от разных правителей, искавших дружбы Вильгельма или угрожавших его спокойствию.