Завоевать дьявола
Шрифт:
А где же Андрей?
Я босиком выбежала из комнаты, вихрем пронеслась по пустому коридору и оперлась на балюстраду лестницы, чтобы осмотреться. Передо мной раскинулась огромная гостиная. Диваны, столики, камин, кажется, настоящий, орхидеи и даже рояль – все сверху казалось очень дорогим и солидным. Где-то вдалеке слышались голоса. Кто-то громко смеялся, но слов я не разбирала.
Легкая, как перышко, я буквально слетела с лестницы и побежала на звук. Чем ближе я подходила, тем яснее различала голоса. Говорили мужчина и женщина.
– Дибо, ты такой молодец, что нашел время повидаться с отцом!
С отцом? Я каким отцом? Я остолбенела и застыла у входа в роскошную кухню, не решаясь зайти. С моего места я хорошо видела разделочный стол, стоявший в центре помещения, но не видела людей. Почему я ничего не знаю? Андрей специально мне не рассказал о сыне? Расстроенная неприятным известием, я прислушалась.
– А ты по мне скучала, Таня? – бархатный баритон, от которого у меня по спине побежали мурашки, произнес эти слова с легким акцентом.
– А то! Как я по моему мальчику сладенькому скучать не буду? – я услышала легкие шлепки по обнаженному телу.
«Что они делают? – глаза мои полезли из орбит. – Совсем совесть потеряли?»
– Ути-пути! На моих глазах твоя шишечка росла.
Какая шишечка? Чья шишечка? А-а-а-а, эта… Я растерялась, но, услышав опять веселый смех, сообразила: эта Таня просто шутит!
– А на свадьбу, почему не приехал?
– Ты смеешься? Я эту девицу воспринимаю только как игрушку для ночного развлечения. Я даже рад, что отец развелся с Луизой. Мы с ней были… как это по-русски сказать?
– В контрах.
– Ага.
– Зря ты так! Она заменила тебе мать.
– Не говори мне об этой стерве! Слышать ничего не хочу! Я из-за нее уехал учиться в Испанию.
– Ладно тебе! А новую жену примешь?
– Какая она жена? Захотел мой старичок на старости лет побаловать себя свеженьким тельцем, да ради бога!
– Ты это говоришь зря. Полина не только красива, но неплохо образованна и очень умна (я улыбнулась: спасибо большое неизвестной защитнице). Просто на абы какой финтифлюшке Андрей Степанович бы не женился.
– Вот я и решил сам на эту охотницу за приданым посмотреть.
– Как знаешь. Все же подумай, вдруг ты ошибаешься.
– Ты чего здесь стоишь? – кто-то обнял меня сзади за талию. Я вздрогнула, дернулась в сторону. – Подслушиваешь?
– Я? Нет…
– Пошли, познакомлю с Дибо.
Андрей подтолкнул меня в кухню, и я наконец увидела сплетников. На меня смотрела полноватая женщина лет пятидесяти в белом переднике и с разделочным ножом в руках. В ее глазах заплескалась растерянность.
Мужчина стоял у окна спиной к входу. Высокий, ладно скроенный, с черными густыми волосами. Он был одет только в джинсы, и от широких плеч, узкой талии, бугристых мышц веяло страстью, силой и… опасностью. Белая футболка висела на стуле. Не глядя, он взял ее в руки, натянул на крепкое тело и медленно
О боже! Я мгновенно утонула в бездонной черноте этих глаз, застыла, пригвожденная его жестким взглядом к полу, и… задрожала. Появилось ощущение, что кухня кружится: мелькают стол, стулья, кастрюли, люди, и этот смерч засасывает меня в свою воронку.
Дибо медленно, с пластикой тигра, настигшего свою добычу, пошел через кухню, а мне вдруг показалось, что черной тучей надвигается беда.
Вот-вот. Сейчас.
Он прыгнет, и от меня останутся только воспоминания.
Таня уронила на пол, покрытый керамической плиткой, нож. Звон грохотом отозвался в моих ушах, но я смотрела только на Дибо. Он обогнул стол, и остановился рядом. Пристально поглядел на меня сверху вниз прищуром черных, как ночь, глаз, и протянул руку:
– Мамочка! Позвольте представиться, ваш сын – Диабло Крус.
Не в силах оторваться от его гипнотического взгляда, я сунула ему трясущиеся пальцы. Дибо слегка пожал их кончики и… отвернулся. Кажется, я перестала его интересовать.
– Сын, зачем ты так? – сказал с упреком Андрей.
– А что я сделал неправильно? По существу, все верно сказал. Сначала моей мамой была Луиза, теперь вот… она.
Он небрежно махнул в мою сторону вилкой и потянулся к тарелке, на которой лежало что-то наподобие поджаренного хлеба, нарезанного ломтиками и намазанного рублеными помидорами. Этот хам схватил кусочек и запихал его целиком себе в рот. Я смотрела, как зачарованная, как играют челюсти на его лице, покрытом трехдневной щетиной, пережевывая хлеб, как закатываются от удовольствия глаза. Таня, до сих пор так и стоявшая растерянно посередине кухни, вспомнила вдруг про свои обязанности.
– Господа, прошу к столу. Сегодня на завтрак у нас яичница-глазунья с помидорами-черри и оливками и гренки с томатами.
– О, Танюша, настоящий испанский завтрак! – завопил Дибо. – Ты для меня постаралась? А где тогда чуррос?
– Будет тебе и чуррос, озорник! – домработница хлопнула по его упругому заду полотенцем.
Я бросила взгляд на Таню. Бедная женщина не знала, как загладить неловкую ситуацию. Она метнулась к плите и поставила на стол блюдо с аппетитными рифлеными палочками, похожими на наши жаренные в масле пончики, только более тонкие и вытянутые в длину.
Андрей подвел меня к столу, а Дибо резко отодвинул стул. Я замешкалась. Признаюсь честно, испугалась, что он не вернет его на место, когда я начну садиться, и я повалюсь на пол под демонический хохот этого хамоватого товарища. Но он не стал опускаться до уровня дворовой шутки, галантно задвинул стул, и я села. Колени дрожали. Босые ноги замерзли, и я спрятала их под стул. Я чувствовала себя неловко в коротких шортах и майке.
– Вам помочь? – я посмотрела на Таню, громыхающую тарелками, пытаясь переключиться.