Завоевать три мира
Шрифт:
— Что же, у нас своя дорога, — сказал он задумчиво.
Он отчаянно пытался не думать о жене и наследнике, с которыми попрощался на рассвете. Она не высказывала своих опасений вслух, а ласками попыталась отвлечь Теора от тягостных мыслей. Она носила в чреве их первого ребенка.
— Мы должны разбить их, — сказал он. — Норлак, ты должно быть уже закончил свои расчеты? Насколько мы превосходим их в силе?
— По крайней мере, шестнадцать к шестидесяти четырем, — ответил наследный отец. Но они профессиональные воины, а мы нет.
Элькор окинул взглядом свой флот. Он помахал низко летевшему
— Передай капитану «Клюва», чтобы замкнул строй. — Черный четырехгранник взмыл в воздух.
— Зачем так суетиться? — спросил Норлак. — До Орговера еще несколько дней хода.
— Немного тренировки не помешает, — ответил Рив.
В трюмах на носу и корме происходила пересменка. Уставшая команда оставила педали и взбиралась на палубу. Все отдыхали, облокотившись на борт. На какое-то время корабль стал игрушкой на волнах. Затем начала работать другая смена. Завертелись ремни и колесные весла по бокам широкого корпуса окунулись в воду. Рулевой поправил румпель, и судно двинулось дальше.
Оно напоминало длинный сосуд, низко посаженный в жидкий аммиак. Эта двигательная система была эффективней, чем весла, для такой большой галеры. Колеса служили в качестве волнорезов — преимущество немалое на планете, где волны движутся на шестьдесят процентов быстрее, чем на Земле.
Ниарцы умели обращаться с парусами, но применяли их редко, так как в такой плотной атмосфере практически не было ветров.
— Слишком долго мы ни с кем не воевали, — сказал Элькор. — Несколько сот патрулей на границах сдерживали натиск варваров. Было бы лучше для нас, чтобы каждый в Медалоне умел сражаться.
— Мрачная логика, — сказал Норлак. Его лицо исказила гримаса. Теор остался невозмутим. Это означало бы перерастание конфликтов в постоянную войну. Сам он, конечно, понимал разницу.
Бешеный натиск наводнения, разрывающий плотину, поле, вдруг превращающееся в кратер вулкана, или сель, сметающий селение с лица земли, — это было не одно и то же, что активные поиски смерти. Он пытался подкрепить свою решимость воспоминаниями об охотничьих экспедициях, когда приходилось встречать опасность с одним копьем или топором в руках. Но ничего кроме бегства в голову не приходило. Пульсирующие мышцы под кожей, свист рассекаемого воздуха над головой, с треском раздвигающиеся и жалящие кусты, сдерживающие его бег по бескрайней равнине. Он надеялся, что не испугается, когда начнется сражение.
Его предчувствия трудно было объяснить с человеческой точки зрения.
Человек наследует половину черт своей расы. Теор же сохранил лишь их третью часть. Он был индивидуалистом. Личностью, осознающей себя. Но и то, и другое было ему присуще в меньшей степени, чем типичному представителю человечества. Его волновал не столько страх, сколько чувство ошибочности того, что произошло и того, что еще должно было произойти. Это мучило его на чисто биологическом уровне.
Команда гребцов затянула песню. Она разносилась в воздухе вместе с запахом их пота:
Правой! Левой! Правой! Левой!Куда идем — неважно, зачем — поди узнай!Хоть ветер догоняем, ты только не мечтайЗа— А если нас разобьют? — проворчал Норлак.
— Не хочу даже слышать об этом, — ответил Элькор.
Из огненного пекла как вырваться скорей?Нигде нам нет отрады, ах, капитан, налей!Норлака обеспокоила его команда.
— Есть другие земли. Мы могли бы…
— Как жалкие отщепенцы? Сколько веков понадобилось нашим предкам, чтобы освоить эти земли? Мы можем превратиться в племя дикарей. Даже хуже, так как утратили многие из их искусств. — Элькор вскинул голову. — Лучше умереть!
Теор отошел прочь. Несомненно, его наставник был прав, но ему претила мысль о возможности такого исхода. Спускаясь по трапу на палубу мимо отдыхавшей смены гребцов, он достал из-за пояса некое подобие арфы и прошелся пальцами по струнам. В такт стихам, доносившимся из трюма, по кораблю разлилась мелодия заздравной песни. Получилась ниарская сентиментальная баллада. На носовой палубе не было никого, кроме сигнальщика. Не обращая на него внимания, Теор нагнулся и прислонился к статуе на носу судна. Арфа трепетала под его пальцами.
— Теор! — Его пальцы разжались. Инструмент с грохотом полетел на палубу. — Теор, это Марк. Где ты?
Он схватился за медальон.
— Да, да! — Его пульс забился в ожидании ответа.
— С тобой все в порядке?
— Пока что да. — Он пришел в себя и продолжал уже спокойней, чем можно было ожидать. — Это действительно ты?
Прошло несколько секунд.
— Похоже, — мрачно хмыкнул Фрезер.
— Что с тобой случилось, брат? Ты не отвечаешь на имя Иден Йот.
— Мне очень жаль. Но все это время я был слишком занят проблемой выживания. Мое молчание повлияло на что-нибудь?
— Улунт-Хазул пренебрег моими доводами и ушел. Теперь мы вынуждены противостоять им, пытаясь ослабить их до того как они двинутся вглубь материка. Сам я останусь на борту корабля.
— Как? Атаковать с суши и с моря?
— Да. Мы думаем, что они не решатся бросить свой флот и разделят свои силы. Часть будет сражаться на море, а другая — на суше. Наше численное превосходство на материке может перевесить их опыт и технику.
— Если не будет никаких шансов, я останусь на корабле. У меня есть доступ к радио. Главный передатчик на Авроре автоматически переведет сообщения на волну Юпитера, и думаю, что они не сумеют отключить его.
Зачем это им? Надеюсь, они не догадаются. Поэтому, если тебе придется еще разговаривать с оккупантами в Ниаре…
— Я не боюсь. По крайней мере до тех пор, пока мы не станем причиной их поражения. Но что ты хотел мне сообщить? — взволновался он.
— Не очень приятные новости. Помнишь, я говорил, что правительство на Земле было свергнуто.
— Конечно. Я часто пытался разобраться, как администрации удается держаться на плаву, не заботясь о народе?
— Многие воспринимали его как благо. Но некоторые из нас чувствовали, что свобода важнее, чем безопасность.