Завоеватели
Шрифт:
Ларс тихо обнял Анну-Стину за плечи и шепнул ей на ухо несколько слов. Она кивнула и ушла в дом.
— Напрасно ты отослал ее, Ларс, — заметил Торфинн, но Ларс ему не ответил. Он протянул руку к пистолету, и широкий металлический браслет с узором в виде спирали блеснул на его запястье.
— Ты не промахнись, слышь, Ларс, — встрял Сефлунс, который держал Бьярни за левый локоть.
Из-за правого локтя пирата тут же откликнулся Фуфлунс:
— Опять трусишь? — с презрением сказал он. — Чего
— Мало ли что, — рассудительно сказал Сефлунс. — Пуля-то колдовская.
Похоже было, что после этого заявления Фуфлунс глубоко задумался.
Разенна вдруг понял, что ему предстоит стрелять в связанного человека. Он замешкался и нерешительно посмотрел по сторонам. Торфинн открыто усмехался ему в лицо. Тагет отвел глаза.
Разенна поднял пистолет, потом опустил его. Снова поднял и снова опустил. Косматый Бьярни стоял неподвижно, приоткрыв рот. Ветер трепал его черные волосы. Скулы у капитана заострились, как у трупа. Потом он сильно вздрогнул и хрипло заорал:
— Да стреляй же, ублюдок!
Ларс беспомощно оглянулся. И тогда Синяка оторвался от дерева и, прижимая левую ладонь к горлу, взял у Магистра пистолет.
— А, щенок, — сказал Бьярни.
Вокруг Синяки образовалась странная пустота. Он сжался, стараясь не слушать, как все в мире противится тому, что он задумал. Синие глаза загорелись ледяным огнем, похожим на свет костра тролльши Имд. Юноша быстро поднял пистолет и, больше ни о чем не думая, выстрелил.
Он ждал, что выстрел разнесет капитану голову. Но этого не произошло. С выбитым глазом, заливающийся кровью, пират обвис на руках богов. Синяка выронил пистолет, хватаясь за горло, потом упал на землю и начал жадно глотать снег. Плечи его содрогались.
Разенна смотрел то на него, то на Торфинна. Чародей улыбался.
— Что вы держите это туловище? — обратился он к богам. — Можете бросить. А ты, Синяка, вставай, нечего раскисать. Я свое слово сдержал, теперь твоя очередь.
Синяка с трудом поднялся на ноги.
— Пузан! — хрипло позвал он.
Нехотя, очень медленно, великан подобрался к своему хозяину и посмотрел на него трусливо. Синяка дернул ртом.
— А ты-то чего боишься?
— Вас, господин Синяка, — ответил великан, моргая. — И господина Торфинна, с вашего позволения, тоже.
Устало махнув рукой, Синяка спросил:
— А покойников боишься?
— Нет-с. Покойники уже упокоились.
— Тогда отнесешь Косматого Бьярни на болота и оставишь там. Хоронить не надо.
Великан помялся. Синяка прикрикнул на него:
— Что еще?
— Да вот… Не по-людски как-то… не хоронить… Застрелили его, как собаку, а теперь еще бросаете, не похоронив…
— Не твое дело! — срывая голос, заорал Синяка, после чего долго кашлял
— Верю, — пробубнил великан.
Он забрал у богов тело Косматого Бьярни, взвалил его себе на плечи, пачкаясь кровью, и поплелся в сторону болот.
Торфинн одобрительно смотрел на Синяку.
— Идем, — сказал Синяка. — Я сделаю то, что обещал. Только помоги мне добраться до места.
Торфинн взял его за плечи.
— Конечно, помогу, сынок.
— Я тебе не сынок! — яростно прошипел Синяка.
Старый чародей обернулся к Ларсу Разенне. Вся свита Великого Магистра жалась к нему, перепуганная и сбитая с толку. Древней нечисти, по-видимому, казалось, что только этот человек и может их защитить. Ларс стоял, выпрямившись, с таким видом, словно он действительно мог это сделать.
— Прощай, Ларс Разенна, — сказал Торфинн.
И Ларс откликнулся:
— Прощай, Торфинн.
Паладины Ордена долго смотрели со своей сопки, как две темных фигуры движутся по снежной равнине. Все молчали, и было очень тяжело. На снегу остались пятна крови Косматого Бьярни.
Потом Тагет спросил:
— Как ты думаешь, Ларс, Синяка вернется?
Ларс пожал плечами.
— Кто теперь может знать, что будет делать Синяка?
Он покосился на маленького демона, сгреб его в охапку и прижал к себе. Тагет благодарно засопел ему в бок. Боги смотрели и откровенно завидовали. Это были старые этрусские боги, склочные, капризные, рассеянные, но Великий Магистр научился любить их.
— Фуфлунс, — сказал Разенна, — пожалуйста, присыпь кровь снегом.
Противу обыкновения, не возражая ни слова, Фуфлунс повиновался.
— Я помогу тебе, — сказал Сефлунс неожиданно.
— Спасибо, Сефлаус, — отозвался собрат-бог.
Уже много веков минуло с тех пор, как Сефлауса называли его настоящим именем, и старика до глубины души тронуло, что кто-то еще помнит его.
На пороге хибары показалась Анна-Стина, и в тот же миг из-за деревьев проглянуло солнце. Яркий свет вспыхнул в серых глазах девушки, скользнул по русым волосам, бросил синеватые пятна на ее белый фартук. С Тагетом на руках Великий Магистр шагнул к Хозяйке Ордена.
Она обвела взглядом паладинов и сказала звонко — казалось, на все болото:
— Трапеза поспела, братья долгожданные.
— Речь, — восхищенно зашептал Тагет на ухо Магистру, — Ларс, ты должен осчастливить нас речью.
Разенна улыбнулся.
— Что может быть лучше Устава Великого Тайного Ордена Закуски? — сказал он и процитировал восьмой, заключительный его параграф: — Да будет последняя кость делима!