Завтра была война. Неопалимая Купина. Суд да дело. Победители. Старая «Олимпия». Ветеран. Экспонат №... Аты-баты, шли солдаты.
Шрифт:
– Что вы тут делаете?
– Да вот они говорят, что дует, мол, а я говорю…
– Правильно, – сказал директор и закрыл дверь.
– Надо все проверить, – заявил Пашка. – Все окна на всех этажах. Слышали, что Николай Григорьевич сказал?
И они пошли по этажам, хотя Михеич призывал в свидетели господа бога, что ничего подобного директор не говорил. Медкомиссия – а они представились именно так – была придирчива и неумолима.
– Дует.
– Не дует.
– Нет, дует!
– Нет, не дует!
– Пора, –
Лена так и сделала, внезапно оставив сильно озадаченного Михеича в пустом классе. Пашка ждал ее внизу, сказал, что в котельной пусто, и к мостику они побежали вместе. Там все уже были в сборе. Искра прикладывала мокрый платок к подбитому глазу Артема, а Жорка советовал:
– Лучше всего коньки оттягивают.
Зина стояла рядом, смотрела в сторону, но платку завидовала и скрыть этого не могла.
– Ну, как было дело? – поинтересовался Пашка.
– Классная стычка! – радостно сказал Ландыс. – Отделал он его под полный спектр, как Джо Луис. Раз так саданул – я думал, ну, все. Ну, думаю, открывай счет, Жора.
– Хватит подробностей! – резко перебила Искра. – Все в сборе? Тогда пошли!
– Куда? – удивился Пашка.
– Как куда? К Вике.
Все замялись, переглядываясь. Лена осторожно спросила:
– Может, не стоит?
– Значит, для вас дружба – это пополам радость? А если пополам горе – наша хата с краю?
– Это Ленка сдуру, – нахмурился Артем.
Шли молча, точно на похороны. Только раз Пашка сказал Артему:
– Ну и рожа у тебя.
– Завтра хуже будет, – туманно ответил Артем.
Подошли к дому и остановились, старательно – слишком старательно – вытирая ноги, Искра позвонила – никто не отозвался.
– Может, дома нет? – шепотом предположила Лена.
Искра толкнула дверь: она была не заперта. Оглянулась на ребят, первой вошла в притихшую квартиру. Набились в передней в темноте; Искра нашарила выключатель, зажгла свет. В дверях своей комнаты стояла Вика.
– Зачем вы пришли? – глухо спросила она. – Я не просила вас приходить.
– Ты, это, не просила, а мы пришли, – объяснил Артем. – Мы верно сделали. Ты сама, это… потом скажешь.
– Ну, проходите, – бесцветно сказала Вика, помолчав.
Она посторонилась, ребята вошли и остановились у порога: в комнате было неприбрано, шкаф раскрыт; белье валялось на полу, точно сброшенное в нетерпении и досаде.
– Ты уезжаешь? – удивилась Зина.
– Поля, – кратко пояснила Вика. – Садитесь, раз пришли.
Но они не садились. Стояли у двери, и каждый почему-то смутно ощущал вину.
– Во всех комнатах так? – тихо спросила Искра.
– Они что-то искали.
Помолчали.
– А где Поля? – опять спросила Искра.
– Уехала в деревню. Насовсем.
– Так. – Искра
– Не надо, – вздохнула Вика. – Ничего не надо.
– Нет, надо! Все должно быть как было. И – как будет!
И все очень обрадовались, потому что это было реальное занятие и реальная помощь. Мальчики ушли убирать столовую, а девочки – комнату Вики и спальню отца. И вскоре все оживились и даже заулыбались, и стало слышно, как в столовой азартно спорят Жорка и Пашка и как Артем урезонивает их. И даже Вика присела рядом с Искрой и стала укладывать белье.
– Ты написала тете?
– Написала, но тетя не поможет. Будет только плакать и пить капли.
– Как же ты одна?
– Ничего. – Вика помолчала. – Андрей Иванович приходил, Зинин папа. Хотел, чтобы я к ним перешла жить. Пока.
– Это же замечательно, это же…
– Замечательно? – Вика грустно улыбнулась. – Уйти отсюда – значит поверить, что папа и в самом деле преступник. А он ни в чем не виновен, он вернется, обязательно вернется, и я должна его ждать.
– Извини, – сказала Искра. – Ты абсолютно права.
Вика промолчала. Потом спросила, не глядя:
– Почему вы пришли? Ну, почему?
– Мы пришли потому, что мы знаем Леонида Сергеевича и… и тоже уверены, что это ошибка. Это кошмарная ошибка, Вика, вот посмотришь.
Вика поймала руку Искры в груде белья, крепко сжала ее и долго не отпускала. Потом улыбнулась; губы ее дрожали, по щеке ползла слезинка.
– Конечно, ошибка, я знаю. Он сам сказал мне на прощанье. И знаешь что? Я поставлю чай, а? Есть еще немного папиных любимых пирожных.
– А ты обедала?
– Я чаю попью.
– Нет, это не годится. Зина, марш на кухню! Посмотри, что есть: Вика сегодня не ела ни крошечки.
– Я вкусненько приготовлю! – радостно закричала Зиночка.
Потом пили чай, а Вика ела особую яичницу из самой большой сковороды. За дубовыми дверцами по-прежнему искрился хрусталь, все было на своих местах, и ребята устало любовались работой. А когда Вика спросила, почему у Артема такое красное лицо, и он сказал, что упал с лестницы, все принялись ужасно хохотать, и Вика рассмеялась тоже.
– Ну, и замечательно, ну, и замечательно! – кричала Зина. – Все будет хорошо, вот посмотрите. Я предчувствую, что все будет хорошо!
Но предчувствовала она, что все будет плохо, а сейчас изо всех сил врала. И Искра знала это, и Лена, и сама Вика, и только ребята со свойственной всем мужчинам боязнью мрачных предопределений верили, что их маленькие и мудрые подружки-женщины говорят сейчас правду.
– Ты завтра пойдешь в школу, – сказала Искра, когда прощались.
– Хорошо, – послушно кивнула Вика.