Завтра наступит вечность

Громов Александр Николаевич

Ну допустим… А потом?

Тут на моих запястьях защелкнулись браслеты, и думать стало не о чем.

– Умница, – похвалил Стерляжий. – Сообразительный. Не беспокойся, жить ты будешь…

– Как сказать, – многозначительно проговорил Аскольд.

Стерляжий покосился в его сторону и сказал спокойно:

– А ты заткнись.

Я шел между ними, как добропорядочный конвоируемый, но идти было трудно – я то и дело норовил взмыть под потолок. К счастью, идти пришлось всего ничего. Я и раньше знал, что лунная станция очень невелика, куда меньше

«Грифа». Для того чтобы надежно укрыть Кошачий Лаз, не требуется возводить громадные хоромы. Другое дело, если бы Корпорация всерьез занималась исследованием Луны, – но она им, по-видимому, не занималась. Что взять с купцов? На поверхности нашего спутника нет тяжелых металлов, а безумно дорогой лунный реголит вообще не товар – не успеешь открыть торговлю, как отпускная цена упадет до уровня себестоимости. Платина хотя бы находит применение в технике, а лунные булыжники всегда только булыжники и ничего более.

Малые размеры Луны Крайней имели еще одно преимущество: отпадала надобность в маскировке. Никаких распластанных по лунной поверхности солнечных батарей – только изотопные источники энергии. Увенчанная антенной крыша станции, торчащая над поверхностью кольцевого вала кратера Дженнер, не могла быть обнаружена с помощью существующих телескопов, как наземных, так и космических. Стерляжий давным-давно поведал мне об этом. «А если будут построены более мощные телескопы – придется углубиться в вал?» – спросил я тогда. «Придется покрасить крышу», – ответил Стерляжий.

То, что в другом месте считалось бы комнатой среднего размера, на Луне Крайней гордо именовалось залом. Здесь находились двое: щуплый типчик моего примерно возраста и Надя. Типчик несколько суетливо копался в какой-то аппаратуре, подключенной к компьютеру. Надя сидела за столом.

«Она-то тут зачем?» – подумал я с неясным беспокойством.

– Готово? – осведомился Стерляжий.

– Еще нет, – отозвался типчик. – И я попросил бы не мешать…

– А когда будет готово?

– Не знаю!

Сказано было с явным раздражением. Типчик заметно нервничал. Честно говоря, в таком настроении я бы вообще не подошел к технике – себе дороже.

– Могу помочь, – предложил я. Будто кто-то тянул за язык.

Я понял, что в самом деле ужасно соскучился по технике. Дайте мне хоть пылесос, и я окружу его нежной заботой.

– Без тебя обойдемся, – сказал Стерляжий, а Аскольд отчего-то фыркнул. Да и у Нади сделалось странное выражение лица, но только на одно мгновение. Она тут же расхохоталась:

– А что… давай… это даже забавно…

– Не вижу тут ничего забавного, – недовольно буркнул Стерляжий. – Надоело ждать. Мы ждем, а нас внизу ждут…

– У нас еще целые сутки, – возразила Надя. – Все равно он еще не готов. Слишком вымотан, да и грязен.

– Готов, не готов… Может, его духами спрыснуть, чтоб не вонял? В фольгу завернуть и бантиком перевязать?

– Нужен медосмотр, – потребовала Надя.

– Душ, чистую одежду, вибромассаж и десять часов сна, – отмахнулся Стерляжий, немного подумав. –

Медосмотр после.

На время сна наручники с меня не сняли. Мне они почему-то не мешали. Я закрыл глаза и сразу же начал падать в бездонный колодец, но не успел даже набрать скорость – меня мгновенно поймали за шиворот и чувствительно встряхнули.

– Подъем.

Я не поверил в то, что проспал целых десять часов, но решил не спорить. Меня отвели в тот же «зал» и, как почетного гостя, усадили в единственное кресло. Ох, что-то оно мне напоминало, это кресло…

– Ну теперь-то готово? – с нетерпением спросил Стерляжий у типчика, продолжавшего возиться с аппаратурой.

– Один момент… Да, готово.

– Точно?

– По-моему, да.

– Ты свое «по-моему» выброси на свалку, – нелюбезно посоветовал Стерляжий. – Мне надо знать точно: да или нет?

– Да.

– Ручаешься?

Типчик развел руками:

– А что мне еще остается… Между прочим, была здравая идея: пусть вот он поможет. Уникум как-никак. – Сказано было с ядом.

Несколько секунд Стерляжий обдумывал эту мысль, после чего повернулся ко мне:

– Ты все понял?

Я помотал головой. Кое о чем я догадывался, но, как бы меня ни пугали эти догадки, я по-прежнему не видел реального шанса вырваться на волю.

– Ты меня достал, – объявил мой бывший босс. – Ты всех нас достал, более того, ты чуть нас не убил. Ты враг. От врагов надо избавляться, не так ли?

– Зачем самим-то пачкаться? – ответил я, смастерив на лице кривую ухмылку. – Можно было оставить меня на Грыже, она все сделает сама.

– Вот именно. У тебя два варианта. Первый – вернуться на Клондайк и там сдохнуть. Если тебя интересует судьба твоего трупа, мы можем доставить его вниз, лично генералу Бербикову. Только скажи.

– Он не некрофил, ему не понравится, – попытался улыбнуться я. – А что насчет второго варианта?

– Он не пойдет на второй вариант, – негромко, но веско проговорила Надя.

– Пиявочка нашептала? – ухмыльнулся я как можно гаже.

Покачав головой, Надя приподняла локон за правым ухом, затем, повернувшись, за левым. Омерзительной пиявки нигде не было.

– Кое-что я и сама могу.

– А вместо тампакса ее носить нельзя?

Надя отвернулась, Аскольд признался, что у него чешутся руки врезать мне промеж глаз, а Стерляжий посоветовал ему не мараться. Из малого стенного шкафчика, который я принял за аптечку, он вынул стопку компакт-дисков и показал мне издали.

– Знаешь, что это такое?

– Догадываюсь, – ответил я.

– Правильно. Здесь ментоматрица Святополка Горелкина, копирайт ФСБ. Свят нам нужен. А майор Берш, уж извини, нам совсем не нужен, но его воспоминания мы Горелкину оставим, а то он больно шустрый. Пусть попереживает немного, ему полезно…

– Это и есть второй вариант? – осведомился я.

– Да.

Я откровенно сказал ему, на что годится голова, выдумывающая такие варианты. Он даже не поморщился:

– Не спеши, подумай.