Завтра не наступит никогда
Шрифт:
– Надо найти этого Сашу, Орлов, – авторитетно заявила Влада и нехотя отодвинулась, сбрасывая ноги с его дивана.
– А я уже нашел, – он ухватил ее со спины за плечи и, уткнувшись подбородком ей в лопатки, прошептал: – И Сашу нашел. И тебя.
Ее лопатка, как крохотное крылышко сонного ангела, напряглась, вздернувшись кверху, и тут же опала.
– А ты ничего не путаешь, Геннадий Васильевич?
– Не-а, ничего. Ни с Сашей ничего не путаю. Ни с тобой.
– Слава богу! – выдохнула она, вывернулась так, что столкнулась с ним лбом, потянулась к нему
Глава 17
Она шла из магазина с половинкой буханки черного, пачкой самого дешевого маргарина, килограммом картошки и банкой кильки в томатном соусе. На нехитрую снедь ей дала денег Соня Миндалина, устав смотреть, как давится Маша второй день водой из-под крана на завтрак, обед и ужин.
– На уж, сходи, купи себе чего-нибудь, – сунула ей полторы сотни в руку и, отвернувшись, забубнила: – Говорила же тебе, что бежать тебе надо. Скрылась бы где-нибудь, где тебя никто не знает, работу бы нашла, и не голодала бы и не боялась.
– А мне нечего бояться, – ответила ей Маша, вялой рукой сгребая деньги со своего стола в общей кухне.
– Так уж и нечего? – фыркнула Соня, не поверив. – Чего тогда опять к тебе этот следопыт захаживал?
– Да так, ничего, – она решила никому ни о чем не рассказывать, сама решила, без предостережений Орлова. – Просто зашел, вопросы кое-какие задавал.
– Какие? – Соня повернулась и впилась в нее взглядом. – Ну! Говори, говори, чего примолкла! Даром, что ли, тебя кормлю? Отработай хоть что-то!
Упрек был справедливым, Маше сделалось неловко. Соня и правда в последнюю неделю ее подкармливала. Два последних дня ничего не давала, ну так ее и не видно было. Может, из комнаты не выходила, а может, уезжала куда-нибудь. А до того подкидывала то горсть макарон, то оладьи с сахаром, то бульона плеснет в тарелку. Хлеба вообще давала сколько нужно. Сейчас вот полторы сотни подкинула, можно несколько дней протянуть.
– Ну! Говори, не темни, Машка, – прикрикнула Соня, что совсем на нее было не похоже.
Она вообще в последнее время казалась Маше нервной какой-то. За ней все подсматривала, будто боялась, что Маша до воровства опустится и начнет у всех со стола тянуть. Да и за другими соседями тоже поглядывала, косясь им в спину.
Чего она опасалась?
– Ну… Он про всех расспрашивал, – нехотя начала она говорить, после того как Соня выразительно посмотрела на деньги в Машиной руке.
– И про меня?
– И про тебя.
– А еще про кого?
– Ну…
Говорить, что долго и обстоятельно беседовала с Орловым про Сониного благодетеля Сашку, Маше не хотелось. Она же сама проговорилась насчет него, не сам Орлов о нем узнал. Выходило, что сдала парня. А это гадко. И не по-человечески, если учесть, как Соня с ней обходится. Никто ведь Машу не пожалел и тарелки супа не плеснул, а Соня кормит время от времени.
Может, приврать чуть-чуть?
– Ну чего тянешь? – Пухлая Сонина рука с силой треснула Машу по худой коленке. – Говори, а то!..
И она потянулась
– Про Сашу твоего говорили, – призналась Маша со вздохом, быстро убрав руку с деньгами себе за спину.
– Про Сашку-уу?! – Она едва не задохнулась. – А чего про него говорить-то?! Кому он, кроме меня, нужен?!
– Да ничего особенного, – поспешила ее успокоить Маша. – Он про него узнавал, кто да что. А я сказала, что он тебе помогает, деньги дает, продукты носит.
– И все?! – Увлажнившиеся слезой черные глаза Сони Миндалиной поблескивали, будто сдобренные маслом.
– И все.
– А еще чего говорил?
Соня потянулась ладонью к Машиной щеке, и Маша испуганно отпрянула.
Ну чего, в самом деле, прицепилась к ней? Не знает она ничего и знать не желает. Все, чего ей сейчас хочется, это горячей картошки разваренной, да куска масла, медленно оплывающего в этой самой картошке. И еще капусты можно было бы квашеной по краю тарелки и хлеба кусок. Потом напиться чаю горячего и сладкого, да на боковую. А выспавшись, сходить куда-нибудь работы пошукать. Худо было без копейки, очень худо. И на что жила, спрашивается, когда пила? Что-то ела, во что-то одевалась, чем-то за комнату платила. Чем?!
– Он вообще не верит, что я Марго по башке ударила, – не выдержав Сониного наседания, призналась Маша.
– Не верит?! – прошипела Соня. – Как это не верит?! А кто же ее, по его разумению, убил?!
– Я не знаю. – Маша пожала плечами и, соскользнув тощим задом с табуретки, пошла к выходу из кухни. – Он говорит, что если бы он так думал, то я давно бы уже нары грела.
– Ишь ты! – выпалила Соня ей вслед. – Много он знает! Ты сильнее всех Марго ненавидела. И никто не грозил ей, что убьет, никто! Никто, кроме тебя. Чего это теперь все так?
– Им виднее, – философски заключила Маша и поспешила удрать в магазин.
Там она очень удачно купила килограмм картошки, банку кильки в томате, маргарин по десять рублей и полбуханки хлеба. И у нее еще даже деньги остались.
На завтра, решила Маша, пряча сдачу в пустой кошелек. Завтра она на эти деньги купит макароны и лук. Маргарин еще останется, она на нем поджарит лук, добавит туда сваренные макароны и соусом от кильки польет. Вкусно будет. А сегодня она картошечкой себя побалует. Можно было бы, конечно, и супчик сварить немудреный, да лука нет и моркови, да и на воде что за суп.
Потом, все потом, успокоила она себя. Вот с работой определится, тогда уж и начнет себя баловать. А пока так, чтобы хоть ноги таскать.
Она вошла в подъезд, дошла до лифта. Ткнула пальцем в кнопку – тишина. Задрала голову вверх, подождала немного. Нет, ничего не клацает там наверху, не гремит. Либо сломался, либо кто-то держит лифт там для себя. Пошла пешком, попетляв в странных коридорных поворотах, прежде чем до лестницы добралась.
Чего так строили, спрашивается? Кому нужны такие катакомбы? В них укрыться и напугать кого-то – дело плевое. Вот и Марго попалась кому-то под горячую руку, не заметила спрятавшегося убийцу.