Завтра не наступит
Шрифт:
Подошел срок родов, все уговаривали меня лечь в больницу, но я была непреклонна.
– Когда начнутся схватки, тогда и поеду, – упрямилась я. И они уступили. В беременность мое упрямство приобрело колоссальные размеры.
Ночью я почувствовала боль, и через какой-то период времени отошли воды. Антон носился как безумный, если бы он мог он поставил бы на уши весь город. Приехала скорая, и меня повезли в больницу.
Через пару часов, боль стало невозможно терпеть. Я держала мужа за руку и смотрела на него измученными глазами. Держала за руку…
– Любимая, дыши глубже, – успокаивал меня Антон. Он был бледен и при каждом моем вскрике бледнел еще больше. Я не могла смотреть на его страдания, они мешали мне, заставляли страдать сильнее, отвлекали от малыша. Странно, что доктор вообще позволил ему присутствовать при родах, хотя для Антона нет ничего невозможного.
– Антон, уйди, прошу тебя! – выкрикнула я при очередном приступе боли.
Но он только покачал головой.
– Наверное, ты ненавидишь меня сейчас, – обреченно произнес он.
Я хотела сказать ему, что он дурак, но дыхание сперло, а пронзительная боль накатывала волнами, которым казалось, не будет конца.
Еще через час мое сознание стало мутным, я уже плохо соображала, я не могла говорить, я плавала где-то между болью и сном. Но все еще слышала.
– Родная, милая, прости…
Это Антон, винит себя, не понимая, какое счастье он мне дал… Боль кончиться. Когда-нибудь. Она ведь должна кончиться? Дальше тишина, долгая мучительная. Почему она не кончается? И вскрик моего сына. Громкий такой. Мне поднесли его к груди…
Темнота. И тишина. Я уже не помню, когда она началась, и не знаю, когда она закончиться. Я пытаюсь звать, но меня никто не слышит. Но почему? Я ведь кричу изо всех сил! Где Антон? А мой сын? Почему они не дают мне его? ….
– Мальчик здоров, крепенький… Но мать в очень тяжелом состоянии.
– Чем я могу помочь, все что угодно…
– Молитесь… Мы делаем, все возможное…
– Господи, нет, пожалуйста, не отнимай ее у меня…
Я плыву по сверкающим волнам, они обволакивают меня, мне уже не больно. … И так хорошо… Спокойно. Свет в вдалеке, очень яркий… Я иду к нему… Там кто – то стоит и протягивает мне руку… Я пытаюсь рассмотреть парня… Что-то знакомое в его фигуре, кто бы это мог быть?
Алексей! Алексей! Мое солнышко! Я так долго тебя искала!
– Доктор, пожалуйста, помогите ей! Я заплачу любые деньги.
– Антон, мы делаем все возможное и даже невозможное! Успокойтесь.
– Она не должна умереть, только не она…
Я подбежала к нему. Он улыбался.
– Здравствуй, – раздался его умиротворенный голос.
Он не изменился, такой же красивый, хотя нет… что-то поменялось…
– Тебе идут крылья.
Он совсем по-ангельски рассмеялся. Свет, яркий, волшебный, теплый, убаюкивающий…
– У нее падает пульс!
– Боже, да сделайте вы хоть что-нибудь!!!
– Или вы успокоитесь или выйдите отсюда!
Я не хочу
– Тебе еще рано.
Но я не хочу возвращаться! Почему я должна?
– Они ждут тебя. Твой муж и сын.
Муж…, и сын….
– Пульса нет! Скорее же ну…
– Родная, вернись!
Я услышала. Он звал меня.
– Иди, тебе сюда действительно рано.
Его улыбка, свечение, мягкие крылья. Прощай, Лешка.
– До свидания… – я не знала, что ангелы умеют ухмыляться.
– Слава Богу! Пульс нормализовался.
– Спасибо, любимая, спасибо, что вернулась.
Боль вернулась вместе со мной. Почему люди должны испытывать боль? Боль при рождении, боль, когда умираешь. Боль – вечный спутник человеческой жизни…
Там нет боли. Есть только спокойствие и радость, несравнимая с человеческой.
– Пожалуйста, не бросай меня больше, не уходи….
Я не уйду, честно. Антон? Почему он не слышит меня?
– У нас родился прекрасный мальчик, здоровенький, у него твои глаза… Ты нужна ему.
Да, мой сын. Ты будешь против, если я назову его Алексеем? Хотя нет, пусть это имя останется только в моем сердце…
Глава 3. Тени будущего
«Будущее укрыто даже от тех, кто его делает».
Прошло пять лет, с тех пор как я очнулась и увидела мертвенно-бледное лицо моего мужа. Я никогда не забуду этот день. Мне принесли моего сына – Кирилла. Я не забуду тот страх и ту безмерную любовь, которую я увидела на лице Антона.
– Спасибо, что вернулась, – слова полные благодарности, нежности, и чего-то такого, что вряд ли в полной мере подходит под определение слова «любовь». Я видела, как он смотрит на нас, когда я первый раз начала кормить сына. Он боготворил меня. Меня и Кирилла.
Я не узнавала его. Он стал очень заботливым, Кирилл был достаточно спокойным ребенком, но в те единичные бессонные ночи, Антон подходил к сыну и всю ночь на пролет качал его на руках, мурлыча под нос какую-то колыбельную. А утром, без единого раздражительного взгляда уезжал в свое агентство. Первые три года после рождения сына я чувствовала будто попала в сказку. Я боялась, что она закончится, но так хотелось поверить в нее до конца. Антон баловал сына, вагоны игрушек: машины, танки и, конечно, пистолеты. Когда сыну исполнилось три года моя сказка медленно, но верно пошла на убыль. Антон тщательно скрывал свою деятельность, дабы не расстраивать меня. Он вообще меня не расстраивал. Так, что все шло очень замечательно. Для меня. Для Кирилла. Но не для Антона. Я знала о роде его деятельности, меня на время успокоило то, что он открыл сыскное агентство, я даже начала наивно предполагать, что с криминалом он завязал. И теперь спустя пять лет, я убедилась, что, ввязавшись один раз невозможно выбраться оттуда. По крайне мере, живым.