Завтра война
Шрифт:
– Но ребенок же!
– Это твой ребенок! У меня режима нет. У меня душа поет!
На громкий разговор выбежала толстая баба в фартуке – Марфа Семеновна, как уже успел узнать Михаил.
– А мы закон не нарушаем! – закричала она, – шуметь нельзя только
– Иди отсюда! – неожиданно резко закончила она, – купи свой дом и устанавливай там свои порядки! А здесь все общее!
И гармонь фыркнула и с переливами завыла на Сопках Манчжурии.
– Ну что? – встретила его Катя, слышавшая из-за двери весь этот разговор, – решил проблему? –
– Давай ребенка в коляску! – в ярости крикнул Михаил, – повезу в парк, там поспит!
Вечером за ужином Катя обняла его и виновато сказала:
– Миш, ну надо же что-то делать! Если ты каждый день будешь по два часа коляску катать, тебя же с работы выгонят!
Михаил молчал.
– Я убью его! – наконец, сказал он.
***
Июльское утро ярко забрезжило сквозь плотно закрытые окна штор квартиры номер сто двадцать пять, одной из четырех, находящейся на этой лестничной площадке.
Сергей никак не мог понять, рано еще или уже пора вставать, но свет электрической лампы, слабо доносящийся через коридор из кухни, говорил, что жена уже встала, значит наступило утро.
Неясное чувство тревоги, что она проснулась, и не разбудила его, посетило его, но еще в смуте он так и не понял, случилось, что или Ольга просто его пожалела, как иногда это бывает, все-таки заставило
Шторы на кухне почему-то были плотно задвинуты. Они были взяты из старой родительской квартиры под уже привычным для них девизом – вот расплатимся с ипотекой, потом купим новую обстановку!
Оля сидела у обеденного стола, сжав голову руками и глядя в какую-то одну, видимую только ей точку.
– Ты чего встал, повернулась она к нему, – еще только половина пятого!
– Да?! – удивился Сергей. – А я думал, что раз ты встала, то уже пора!
– Я не встала, – глухо сказала она, – я еще не ложилась!
И Сергей окончательно пришел в себя, и беда, которая забылась во сне, снова появилась в дверях, села за стол, и перестало существовать летнее утро, встающее солнце и что-то обещающий, но не им летний день!
– Оль, ну нельзя же так! – он подошел к ней и обнял за плечи и поцеловал в макушку.
Оля повернулась и сбросила с плеча его руку.
– А как можно?! – неожиданно сказала она, – ты мне хоть что-нибудь конкретное сказал, кроме этих слюнявых слов, обнимашек, целовашек. Нет у меня никакого желания ни целоваться, ни обниматься! Я вообще удивляюсь, как это: у нас вопрос, можно сказать, жизни или смерти, а ты по ночам все ко мне лезешь. Не понимаю, как у тебя вообще хрен стоит! А вот у меня не стоит! И я не сплю ночами, думаю, как нам выпутаться из этого!
Конец ознакомительного фрагмента.