Завтра
Шрифт:
– Ну что там, когда он уже прилетит?! Я хочу резать, бить и убивать «куриц», а не охотиться на дронов, – пробубнил Злой лёжа на спине и затем обратился к Соколу. – Что ты там в оптику ночью можешь увидеть, Сокол?
– Видимость нормальная, тучи правда плотные, ливень скоро будет, – прокомментировал Мозг вопрос Злого, также смотря в свой бинокль.
– Я увижу сигнальный красный маячок, который виден за несколько километров, что убережёт нас от внезапного появления этих «птичек», – ответил наконец худосочный повстанец Сокол, лёжа на
Сокол получил своё прозвище за меткость. Он был опытным снайпером в свои шестнадцать лет. Он стрелял редко, так как патроны 7.62 были в дефиците, но у него был настоящий талант – Сокол был прирождённый снайпер – спокойный и тихий, и поэтому ему потребовалось лишь только взять снайперку в первый раз в руки, как он уже будто бы знал, что с ней делать. С первого выстрела, после непродолжительного прицеливания, «выбивал десяточку».
В темноте ночи раздалось поросячье хрюканье. В клетке с тонкой решёткой, стоявшей около Злого, прижавшись друг к другу лежали три поросёнка.
– Тихо, мои хорошие. Сегодня вас отдаём в жертву, ради нашего спасения, – прошептал Злой поросятам.
– А почему их назвали «курицами»? – краснолицый, рыжий, среднего телосложения семнадцатилетний повстанец по кличке Нос отмахивался от назойливых комаров, дёргая ногами в потрёпанных кроссовках.
– Кого?
– Ну, оккупантов я имею ввиду, – Нос смотрел на Злого честными глазами, ожидая ответа.
– А ты не знаешь что ли? Ладно бы Мозг спрашивал…
Злой убил комара у себя на оголённом предплечье хлёстким шлепком. Рукава его военной камуфляжной куртки болотного цвета были закатаны до локтей:
– Потому что они курятину любят, всё с курицей едят, салаты, супы, второе, и даже куриный компот варят. Да и слабые духом и телом, как курицы, ножки куриные.
Все рассмеялись.
– Только и знают, что технологиями берут. Попробовали бы с нами нормально повоевать. Но ничего, мы наверстаем. Сейчас дрона Мозг перешьёт, если он более–менее целым останется, и мы дадим им жару, когда пойдём в решающий бой освобождать свою землю, – завершил мысль Злой.
– Эх, сейчас бы вермишелевого супца с курицей… – замечтался Мозг.
– Да, вкусная курица у Куриц, – повторил мечтательно Нос.
– И курицы-то у них жирные. Как их офицеры. Хотя их свиньями надо было назвать лучше. Ты видел их офицеров, Мозг? – продолжил Злой и стукнул рукой по клетке с поросятами, те взвизгнули и замолчали, продолжив спать.
– Нет, не видел, – сказал Мозг, десятилетний казашёнок, великолепно разбиравшийся в электронике и в дронах в частности и умевший творить чудеса на своём старом ноутбуке с треснувшим экраном и потёртым корпусом.
– Если останешься в нашем отряде и пойдёшь со мной на настоящую вылазку, то увидишь их рожи. Они жрут эту курицу в три горла. Любят курятину. Целых два завода тут открыли с момента вторжения, – Злой почесал укус комара
– А нас они как называют?
– «Дикари», «Гонимые». Вот как они нас называют и кем считают. Что там, не видно дрона, Сокол?
Вопрос Злого остался без ответа. Сокол безмолвно продолжал вглядываться в предгрозовое небо в прицел винтовки и если бы что-то увидел, то конечно бы дал знать немедленно.
Дроны летали по одиночке или в парах в особо опасных для них районах, чтобы прикрывать друг друга. Но эта местность считалась дикой, и поэтому сейчас ожидался только один дрон. Повстанцы охотились за летающей машиной оккупантов.
Хрюшки проснулись и заверещали. Злой открыл клетку и ударил несколько раз свинюшек кулаком в пол силы, и те снова замолкли.
– Злой, как думаешь, у нас есть шанс? – наивно спросил Мозг.
– Шанс есть всегда. А ты что, думаешь, что нету?
– Но они почти победили…
– Так иди, подними лапки и сдайся. Ты ещё молодой, они тебя съедят на ужин, у тебя мясо мягкое.
Все приглушённо засмеялись над шуткой Злого.
– Они никогда не победят нас. Эти чёртовы Пендосы. Пока есть хоть один из нас, кто помнит своё прошлое, мы непобедимы. Пока мы сражаемся, никто нас не победит! За нами будет победа, враг будет разбит! – Злой яростно сжал обмотанную синей изолентой рукоятку своего автомата.
– Злой, а где твои родители? – поинтересовался Нос.
– Мы с братом остались одни… – Злой замолк, наполненный воспоминаниями.
– Ты должен быть нашим лидером, Злой! – воодушевлённо выпалил Нос.
– Я бы рад, но Демона назначил Клык. И поэтому не я ваш вожак.
– Но ты для нас уважаемый командир…
– А Демон не уважаемый? – с вызовом спросил Злой.
– Тоже уважаемый. Вы с ним разные…
– У нас разные отцы, – Нос замолчал и продолжил жевать травинку.
Чёрный, похожий на летающего кита, с большой головной частью, дрон летел в небе пронзительно, но негромко жужжа, как большая стрекоза. Мигая красной лампочкой, он производил дежурную разведку местности на предмет обнаружения активности повстанцев. Эти полёты были периодическими, но со временем снизившие свою интенсивность. Через год после вторжения повстанцы научились прятаться от дронов и сбивать их.
Из–за этих устрашающих беспилотников, управляющихся удалёнными программами, повстанцы были вынуждены прятаться в землянках и строить свои укрытия с учётом опасности быть уничтоженными почти беззвучными летательными аппаратами в любой момент. Этот же фактор сказался и на образе жизни повстанцев – они не разводили животных, требовавших свободного выпаса. Лишь изредка, в определённых случаях, дроны управлялись операторами, сидящими в тёплых креслах оперштабов.
– Летит! – Сокол встал на одно колено и всмотрелся в прицел пристальнее, чтобы лучше разглядеть среди туч дрона и убедиться, не ошибся ли он. – Оно! Выпускай поросят! – скомандовал Сокол.